мне, по правде сказать, не нравился этот Лондон, но в этот раз, зная, что ты 
здесь, я прямо одурел от восторга, когда увидел его!

— Ах, когда увидел его?

— Ну, и, разумеется — тебя! — и он стал целовать ее глаза, волосы и губы, пока 
она не отстранила его, сказав, что любовь надо пока отложить, пусть он сначала 
расскажет все.

Вынужденный подчиниться, он начал рассказывать, как они доехали и все, что за 
это время произошло.

— Эйлин со мной в отеле «Сесиль». Ее только что рисовали для газеты. А твой 
приятель Толлифер, надо сказать, действительно старался вовсю развлекать ее в 
дороге.

— Мой приятель! Да я с ним даже незнакома!

— Ну, разумеется, еще бы тебе быть с ним знакомой! Но во всяком случае он малый 
неглупый. Вот бы ты посмотрела на него, каким он пришел ко мне в первый раз в 
Нью-Йорке и какой это был блистательный кавалер на пароходе! Превращение 
Аладдина! А волшебная лампа-это пачка банкнотов. Кстати сказать, он поехал в 
Париж, вероятно с целью замести следы. Я, конечно, позаботился, чтобы денег у 
него было достаточно.

— А ты с ним встречался на пароходе? — полюбопытствовала Беренис.

— Да, он нам был представлен капитаном. Ну, это такой человек, который и сам 
сумеет все устроить. У него положительно дар нравиться женщинам. Он прямо-таки 
завладел всеми самыми хорошенькими.

— Так я и поверила! А где же в это время был ты?

— Ну, знаешь, бывают иной раз чудеса! Но это в самом деле чародей. У него на 
это какое-то особенное чутье. Я-то, признаться, мало его видел, но Эйлин он 
сумел так пленить, что она жаждет пригласить его к нам на обед.

Он многозначительно поглядел на Беренис, и она ответила ему довольной улыбкой.

— Я рада за Эйлин, — сказала она помолчав. — Искренне рада. Ей просто 
необходима была такая перемена. И давно уже.

— Верно, Беви, — отвечал Каупервуд. — Раз я не могу быть для нее тем, чем ей 
хочется, почему не найти для этой роли кого-нибудь другого. Во всяком случае, я 
надеюсь, что он не перейдет границ, он для этого достаточно благоразумен. Эйлин 
уже мечтает поехать в Париж, покупать себе наряды. Так что с этой стороны у нас 
все обстоит как нельзя лучше.

— Чудесно! — сказала Беренис улыбаясь. — Значит, пока что наши планы понемножку 
осуществляются. А кто всему виновник?

— По-моему, ни ты, ни я. Просто так оно должно было случиться, вот как и то, 
что ты ко мне пришла тогда на рождество, когда я меньше всего ожидал этого.

Он обнял ее и хотел поцеловать, но она, поглощенная своими мыслями, отстранила 
его.

— Нет, нет, подожди, сначала расскажи мне о Лондоне, а потом я тебе тоже 
кое-что расскажу.

— Ну что ж, Лондон! Перспективы пока самые блестящие. Я тебе, кажется, говорил 
в Нью-Йорке об этих англичанах, Гривсе и Хэншоу? О том, как я их выпроводил, 
отклонив их предложение? Так вот только сейчас, когда я уходил из гостиницы, 
мне подали от них письмо. Они просят принять их, и я уже условился, когда и как.
 Ну, а насчет более широких проектов, есть тут группа акционеров, с которыми я 
предполагаю встретиться. Как только у меня выяснится что-нибудь более или менее 
определенное, я сейчас же тебе расскажу. А пока что мне хотелось бы укатить с 
тобой куда-нибудь. Может быть, мы могли бы дать себе маленькую передышку, 
прежде чем я заверчусь со всеми этими делами. Вот только Эйлин… Пока она не 
уедет, видишь ли… — он помолчал. — Конечно, я постараюсь уговорить ее поехать в 
Париж, а мы с тобой могли бы тогда прокатиться к Нордкапу или на Средиземное 
море. Мне тут один агент говорил, что сейчас есть возможность раздобыть яхту на 
лето.

— О, яхта, яхта! — воскликнула Беренис, но тотчас же, спохватившись, прижала 
палец к губам. — Нет, нет, ты уже забираешься в мою область. Это буду 
устраивать я, а не ты. Вот видишь…

Но он не дал ей договорить и зажал ей рот поцелуем.