— Между прочим, я тут прочел о нем статью, которую эти господа оставили мне. 
Вот она, — и, вытащив из кармана, Джонсон развернул страницу «Нью-Йорк сан», 
всю середину которой занимал громадный, сделанный пером и очень похожий портрет 
Каупервуда.

Стэйн расправил страницу и стал внимательно вглядываться в портрет.

— Очень занятная физиономия, — сказал он, переводя взгляд на Джонсона.

— Как по-вашему? Энергичная, волевая…

И снова уткнувшись в газету, он стал пробегать глазами таблички и схемы, 
изображающие чикагские предприятия Каупервуда.

— Двести пятьдесят миль… и все это в течение двадцати лет. — Затем он прочитал 
столбец с описанием его нью-йоркского дома. — Знаток как будто… интересуется 
искусством.

— Вы там посмотрите дальше насчет этой его истории в Чикаго, — сказал Джонсон.
 — У них все это с такой политико-общественной окраской подано…

— Он замолчал, дожидаясь, когда Стэйн кончит читать.

— Ну и грызня у них там идет! — воскликнул Стэйн, откладывая газету. — 
Подумайте, его капиталовложения оцениваются в двадцать миллионов!

— Да, да, так и эти маклеры говорили. Но вот что самое интересное: они говорят, 
что он сам пожалует сюда недели через две. И для этого-то они ко мне и явились 
— чтобы я с ним встретился и потолковал, и не только насчет линии Чэринг-Кросс,
 — между прочим, они, по-видимому, как-то разнюхали, что нам придется ее 
обратно взять, — но и насчет объединения системы подземного транспорта — словом,
 насчет того, о чем мы с вами думаем.

— А что это за господа, Джеркинс и Клурфейн? — поинтересовался Стэйн. — Кто они,
 собственно, такие? Друзья Каупервуда?

— Нет, нет, отнюдь! — поспешил объяснить Джонсон. — Они сами говорят, что они 
просто агенты по банковским делам. И рассчитывают на комиссионные — либо от 
Гривса и Хэншоу, либо от Каупервуда, либо от нас с вами, словом, от того, кого 
они могут в этом деле заинтересовать. А еще лучше, если от всех сразу. И никем 
они вовсе не уполномочены.

Стэйн иронически пожал плечами.

— По-видимому, они как-то пронюхали, — продолжал Джонсон, — что мы с вами 
интересуемся проектом объединения линий, и вот им хочется, чтобы я собрал 
акционеров и рекомендовал им Каупервуда на роль, так сказать, главного 
директора, хозяина всего дела, а ему постарался бы преподнести эту нашу с вами 
идею так, чтобы он ею заинтересовался. И, разумеется, они хотят получить за это 
комиссионные.

Стэйн смотрел на него с изумлением.

— Здорово это они придумали! — усмехнулся он.

— Разумеется, я эту комбинацию отклонил, — осторожно продолжал Джонсон, — но 
мне вот что пришло на ум: а не кроются ли тут и в самом деле кой-какие 
серьезные возможности, которых так сразу не разглядишь. Может статься, что у 
Каупервуда действительно есть интерес к этому делу, и мы с вами могли бы этим 
воспользоваться. Ведь этот жернов — Чэринг-Кросс — так до сих пор и висит у нас 
на шее. Конечно, я прекрасно понимаю, никто у нас здесь не допустит, чтобы 
американские миллионеры вмешивались в наши дела и распоряжались нашей подземкой.
 Но, может быть, мы сумели бы организовать какую-то единую компанию — ну, 
скажем, вы, лорд Эттиндж, Хэддонфилд — и выработать сообща удобную форму 
совместного контроля. — Он замолчал и выжидательно поглядел на Стэйна.

— Правильно, Элверсон, совершенно правильно, — сказал Стэйн. — Если среди наших 
акционеров есть люди, которые все еще интересуются этой проблемой, как 
несколько лет тому назад, их безусловно можно будет привлечь к делу. А без их 
помощи Каупервуд зацепиться никак не сможет.

Он встал и подошел к окну, а Джонсон продолжал говорить. Джеркинс и Клурфейн 
должны прийти к нему через несколько дней, он обещал дать им тот или иной ответ.
 Пожалуй, всего лучше припугнуть их немножко, сказать им, что если они 
рассчитывают иметь дело с ним или с кем бы то ни было, кто может заинтересовать 
Каупервуда, пусть помалкивают, чтобы это никуда не просочилось, и предоставят 
пока что действовать ему, Джонсону.

— Верно! — согласился Стэйн.