отца небесного, который, надо полагать, в свое время как-то позаботится о них. 
С другой стороны, огромная пропасть между не всегда бесталанной бедностью и 
незаслуженным богатством казалась Джонсону чем-то жестоким и даже греховным. 
Это мировоззрение поддерживало в нем самые нетерпимые религиозные настроения, 
которые иной раз доходили до ханжества.

Выходец из низов, из среды обездоленных и униженных, Джонсон всю жизнь 
стремился пробраться поближе к верхушке, где если не он, так его дети — два 
сына и дочь — обретут незыблемое благополучие, как и те люди, которыми он так 
восхищался, но которых в то же время и порицал. Для себя он мечтал не более и 
не менее как о титуле: для начала получить скромного «сэра», а если судьба 
будет благоприятствовать, это впоследствии поможет ему снискать и более 
существенные знаки королевского внимания. Но чтобы достичь этого, как он хорошо 
понимал, требовалось располагать не только гораздо более значительным капиталом,
 чем был у него сейчас, но и благоволением тех, кто уже обладает и деньгами и 
титулами. Поэтому, желая угодить им, он инстинктивно направлял свою 
деятельность на благо и процветание этой привилегированной верхушки.

Он был маленький, но очень выносливый, держался важно и внушительно. Отец его, 
плотник из Саутворка, пропивал свой заработок и приносил домой гроши, на 
которые едва можно было прокормить семью в восемь человек. Джонсон совсем 
мальчишкой нанялся в услужение к пекарю, развозить хлеб по домам. Один из 
клиентов, типографщик, оценив старательность подростка, взял его к себе на 
посылки, обучил грамоте и посоветовал ему подыскать себе какое-нибудь выгодное 
занятие, которое даст ему возможность выбиться из нищеты и стать на ноги. 
Джонсон показал себя способным учеником. Развозя прейскуранты и объявления 
разным коммерсантам и предпринимателям, он познакомился с неким молодым 
поверенным, Лютером Флетчером, который, баллотируясь в члены совета Лондонского 
графства, проводил выборную кампанию в Саутворке и неожиданно обнаружил в юном 
Джонсоне задатки будущего юриста. Любознательный и смышленый юноша так 
заинтересовал Флетчера, что тот отправил его в вечернюю юридическую школу.

С той поры дела Джонсона пошли в гору. Фирма, в которую он впоследствии 
поступил клерком, не замедлила убедиться в его исключительном юридическом 
чутье; вскоре ему стали поручать всякую подготовительную работу по разным 
правовым вопросам, с которыми фирме приходилось сталкиваться: контракты, 
документы на право владения, завещания, учреждение компаний. Двадцати двух лет 
он сдал все полагающиеся экзамены и получил звание поверенного. Год спустя он 
познакомился с мистером Чэнсом из адвокатской конторы «Бэллок и Чэнс» и через 
некоторое время получил от них предложение — вступить компаньоном в их фирму.

Бэллок, у которого были обширные знакомства среди адвокатов, практикующих в 
суде, дружил с неким Велингтоном Райдером. У Райдера были, пожалуй, еще более 
влиятельные связи, чем у Бэллока. Он вел дела многих крупных землевладельцев, в 
том числе и лорда Стэйна, а кроме того, состоял юрисконсультом в акционерной 
компании Районной подземной дороги. Райдер тоже оценил Джонсона по достоинству 
и подумывал даже переманить его от Бэллока. Однако кой-какие личные соображения,
 а также и дружба с Бэллоком побудили его прибегнуть к другому способу, который 
давал ему возможность пользоваться услугами Джонсона. Потолковав с Бэллоком, он 
вошел компаньоном в их фирму, и с тех пор это содружество юристов существовало 
уже десять лет.

Вместе с Райдером в фирму вступил лорд Гордон Родерик Стэйн, старший сын пэра 
Англии графа Стэйна. Стэйн к этому времени только что окончил Кембридж, и отец 
его полагал, что этого вполне достаточно для старшего отпрыска, чтобы стать 
достойным преемником отцовского титула, главой знатного рода и наследником 
родовых поместий. Но молодой человек был не без странностей, он отличался 
несколько беспокойным характером и интересовался далеко не столь историческими, 
а гораздо более практическими жизненными вопросами. Он вступил в жизнь в ту 
пору, когда блеск финансовых светил стал не только состязаться с блеском и 
величием титула, но сплошь и рядом совершенно затмевать его. В Кембридже Стэйн 
увлекался политической экономией, социологией и прочими политическими науками и 
даже не прочь был послушать и социалистов фабианской школы, отнюдь не утрачивая 
при этом прочной уверенности в своих неоспоримых наследственных правах. 
Познакомившись с Райдером, чьи интересы были целиком поглощены деятельностью 
крупных акционерных компаний, дела которых он вел, Стэйн очень быстро усвоил 
его трезвый практический взгляд на вещи, — Райдер не сомневался, что будущее 
принадлежит финансистам. Мир нуждается в увеличении материальных и технических 
средств — и финансист, который посвятит себя этому делу и удовлетворит этот 
спрос, будет, несомненно, главной движущей силой в развитии общества.

Проникнувшись этими убеждениями, Стэйн засел за изучение английского права в 
применении к практике крупных акционерных компаний. Фирма «Райдер, Бэллок, 
Джонсон и Чэнс» оказалась как нельзя более подходящей для практического 
освоения этой науки. Ближе всего Стэйн сошелся с Элверсоном Джонсоном. Он ценил 
в нем проницательного дельца, который, выбившись из самых низов, твердо и 
решительно поднимается по общественной лестнице, поставив себе целью достигнуть 
высших ступеней. Джонсон, в свою очередь, почитал в лице Стэйна обладателя и 
наследника всяких общественных и материальных благ, который, однако, считает 
нелишним для себя приобрести кой-какие полезные знания и найти им практическое