привлекает, — и затем…

Тут он замолчал и задумался. А Эйлин смотрела на него не сводя глаз, стараясь 
по его лицу догадаться, правду он говорит или…

— …и нечто в этом же роде в Лондоне… Так вот я и думаю: хорошо бы туда поехать 
да посмотреть на месте, как у них там обстоит дело с подземкой.

Не успел он еще договорить, как Эйлин, сама не зная почему, — может быть, тут 
было нечто вроде внушения или гипноза, — внезапно оживилась и просияла, словно 
почувствовав что-то неожиданно интересное для себя.

— Ну что ж! — сказала она. — Мне кажется, это довольно заманчивая перспектива. 
Но если ты действительно собираешься заняться новым делом, надеюсь, на этот раз 
ты постараешься оградить себя заранее от всяких неприятностей и скандалов. А то 
ведь, за что бы ты ни взялся, сейчас же впутываешься в какую-нибудь ужасную 
историю, — то ли ты сам их заводишь, то ли они возникают сами собой.

— Н-да, — продолжал Каупервуд, не обращая внимания на ее последние слова, — так 
вот я думаю, если мне ничего более заманчивого не подвернется, я, пожалуй, 
попробую пощупать почву в Лондоне. Одно только неприятно: я слышал, что 
англичане очень недоброжелательно относятся ко всяким американским предприятиям.
 А если это так, то вряд ли мне удастся там зацепиться, особенно после этого 
дурацкого скандала в Чикаго.

— Ну! Чикаго! — пренебрежительно воскликнула Эйлин, сразу готовая встать на 
защиту Каупервуда. — Стоит на это обращать внимание! Да всякий здравомыслящий 
человек прекрасно знает, что эти чикагские дельцы сущие шакалы, готовые 
разорвать кого угодно. По-моему, Лондон — самое подходящее место, если ты 
действительно думаешь взяться за что-то новое. Только ты непременно должен обо 
всем договориться заранее, чтобы не было потом таких неожиданностей, как с этой 
концессией в Чикаго. Мне всегда казалось, Фрэнк, — продолжала Эйлин, решившись 
высказаться откровенно (не для того, чтобы подольститься к нему, а потому что 
ее долголетняя жизнь с ним давала ей на это право), — что ты чересчур 
пренебрегаешь мнением других людей. Кто бы они ни были — неважно, — для тебя 
они просто не существуют! И вот отсюда-то и возникают все ссоры. И они у тебя 
всегда будут, если ты не пересилишь себя и не будешь повнимательнее к людям. 
Конечно, я не знаю, какие у тебя там планы, но я уверена, что если ты сейчас 
предпримешь какое-то новое дело и будешь хоть немного считаться с людьми, тебе 
с твоей изобретательностью, твоим уменьем убедить всякого, когда ты захочешь, 
нечего бояться никаких препятствий, ты можешь горы свернуть, вот что я тебе 
скажу.

И она замолчала, выжидая, что он ей на это ответит.

— Очень признателен тебе, — промолвил он. — Может быть, ты и права. Не знаю. Во 
всяком случае я всерьез подумываю об этой лондонской подземке.

Эйлин, чувствуя, что он уже несомненно что-то решил, заговорила снова:

— Конечно, что касается наших с тобой отношений, я прекрасно вижу, что я тебе 
совершенно не нужна, и не буду нужна, это дело конченное. И я это отлично знаю. 
Но я также хорошо знаю и чувствую, что я все-таки что-то значила в твоей жизни, 
и хотя бы из-за одного этого — вспомнить только, что мне пришлось перенести с 
тобой в Филадельфии и в Чикаго! — ты не можешь так просто выкинуть меня вон, 
выбросить, как какую-то ненужную рухлядь. Это было бы слишком несправедливо! И 
вряд ли ты от этого что-нибудь выиграл бы. Я всегда считала и считаю, что хотя 
бы для виду ты должен относиться ко мне прилично. Разве ты не мог бы оказывать 
мне хоть немножко внимания и не оставлять меня здесь в полном одиночестве? 
Подумать только, день за днем совершенно одна, а от тебя целые недели, месяцы 
ни слова, ни одного письма…

И тут он опять — в который раз — увидел, как глаза ее наливаются слезами и она, 
задыхаясь, стискивает губы, стараясь подавить рыданья. Она отвернулась, не в 
силах больше говорить. И в ту же минуту Каупервуд понял: Эйлин готова пойти на 
уступки, — ведь это то, о чем он мечтал с тех самых пор, как к нему пришла 
Беренис. Да, несомненно. Эйлин сдается, но на каких условиях с ней можно будет 
сговориться, это он еще не совсем ясно себе представлял.

— Мне сейчас надо подыскать для себя не только новое поле деятельности, — 
сказал он, — но и найти для этого капитал… Поэтому я и думаю пожить здесь 
некоторое время, возобновить кой-какие связи; и для меня важно, чтобы люди 
видели, что у нас с тобой все идет мирно, как полагается. Это произведет 
хорошее впечатление. Ты знаешь, было время, когда я серьезно подумывал о 
разводе. Но если ты в самом деле способна поставить крест на наших с тобой 
прежних отношениях, которые все равно не вернешь, и удовлетвориться тем, что я 
тебе предлагаю, и не пререкаться со мной из-за моей личной жизни, мае кажется, 
мы отлично могли бы с тобой поладить. Уверен, что могли бы. Я теперь уже не так 
молод, и если я даже и хочу сохранить за собой право распоряжаться своей личной 
жизнью, я, признаться, не вижу, чем, собственно, это мешает нам с тобой жить