в гостиную. Там она села и погрузилась в раздумье, ибо никогда еще не видела на 
лице Каупервуда столь сосредоточенно-сурового выражения. Спокойное лицо, словно 
вылепленное из воска, и холодное, как воск, глаза глубокие, проницательные, 
непостижимые!.. Чикаго горит! Какое это имеет к нему отношение? При чем здесь 
Фрэнк? Он никогда не посвящал ее в свои дела: она поняла бы в них не больше, 
чем миссис Каупервуд. Но тем не менее тревога охватила ее; ведь все это, видимо,
 касалось Фрэнка, с которым она была связана, по ее мнению, неразрывными узами.

Литература, если не говорить о классиках, дает нам представление только об 
одном типе любовницы: лукавой, расчетливой искусительнице, чье главное 
наслаждение — завлекать в свои сети мужчин. Журналисты и авторы современных 
брошюр по вопросам морали с необычайным рвением поддерживают ту же версию. 
Можно подумать, что господь бог установил над жизнью цензуру, а цензорами 
назначил крайних консерваторов. Меж тем существуют любовные связи, ничего 
общего не имеющие с холодной расчетливостью. В подавляющем большинстве случаев 
женщинам чужды лукавство и обман. Обыкновенная женщина, повинующаяся голосу 
чувства и глубоко, по-настоящему любящая, не способна на коварство, так же как 
малый ребенок; она всегда готова пожертвовать собой и стремится возможно больше 
отдать. Покуда длится любовь, она только так и поступает. Чувство может 
измениться, и тогда — «ад не знает пущей злобы», но все же любовниц чаще всего 
отличают жертвенность, готовность безраздельно отдать себя любимому и нежная 
заботливость. Такие отношения, противопоставленные алчности законного брака, и 
причинили твердыням супружества более всего разрушений. Человек — будь то 
мужчина или женщина — не может не преклоняться, не благоговеть перед подобными 
проявлениями бескорыстия и самопожертвования. Они равны высоким жизненным 
призваниям, сродни вершине искусства, то есть величию духа, каковым прежде 
всего отличается прекрасное полотно, прекрасное здание, прекрасная статуя, 
прекрасный узор, — величию, которое и есть способность щедро, неограниченно 
дарить себя, излучать свою красоту. Отсюда и необычное для Эйлин состояние духа.


Поднимаясь вслед за Батлером наверх, Каупервуд снова и снова перебирал в уме 
все подробности создавшегося положения.

— Присаживайтесь, прошу! Не выпить ли нам чего-нибудь? Ах да, вы ведь не пьете: 
помню, помню! Ну хоть сигару возьмите! Итак, чем это вы сегодня расстроены?

Через окна со стороны густонаселенных кварталов смутно доносились крики: 
«Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Подробности пожара в Чикаго! Весь город 
объят пламенем!»

— Вот чем я расстроен, — прислушавшись к этим выкрикам, отвечал Каупервуд. — Вы 
знаете новость?

— Нет. О чем это кричат газетчики?

— В Чикаго грандиозный пожар.

— А-а!.. — отозвался Батлер, все еще не уяснив себе значения этого события.

— Вся деловая часть города в огне, мистер Батлер, — мрачно продолжал Каупервуд,
 — и не позднее завтрашнего дня у нас здесь произойдут финансовые потрясения. 
Вот об этом я и пришел поговорить с вами. Как у вас обстоят дела с 
капиталовложениями? Основательно вы увязли?

По выражению лица Каупервуда Батлер вдруг понял, что происходит нечто 
катастрофическое. Откинувшись назад в широком кожаном кресле, он поднял свою 
большую руку, прикрыв ею рот и подбородок. Над толстыми суставами пальцев, над 
широким и хрящеватым носом поблескивали из-под косматых бровей его большие 
глаза. Голову ровной жесткой щетиной покрывали коротко остриженные седые волосы.


— Вон оно что! — произнес он. — Вы полагаете, завтра и у нас разразится буря? А 
как ваши собственные дела?

— У меня все будет более или менее в порядке, если только наши финансовые тузы 
сохранят хладнокровие и не поддадутся панике. Завтра, а то еще и сегодня нам 
всем понадобится много здравого смысла. Ведь мы накануне настоящей биржевой 
паники. Вы должны посмотреть правде в глаза, мистер Батлер! Долго эта паника не 
продлится, но и за короткий срок может произойти немало бед. Завтра, с первой 
же минуты открытия биржи, ценности полетят вниз на десять или пятнадцать 
пунктов. Банки начнут требовать погашения ссуд, и только предварительная 
договоренность может удержать их от такого шага. Но ни один человек не в 
состоянии воздействовать на них в одиночку. Здесь необходимы совместные усилия 
группы людей. Вы вместе с мистером Симпсоном и мистером Молленхауэром можете 
этого добиться, склонив банковских заправил объединиться и поддержать рынок. 
Все конные железные дороги попадут под удар. Если не поддержать курса, их акции 
катастрофически полетят вниз. Я знаю, что вы сделали крупные вложения в эти 
дороги. Вот я и подумал, что, возможно, вы, Молленхауэр и некоторые другие 
пожелаете принять свои меры. В противном случае, не скрою, мне тоже придется