хотя и неизменно приятные.

Зато с какой страстью отдавалась она ласкам Каупервуда под зеленеющими 
деревьями в чудесные весенние дни! Она не сознавала, как близко то мгновенье, 
когда она окончательно отдастся ему, ибо сейчас он еще только ласкал ее и 
говорил о своей любви. Минутами его охватывали сомнения. То, что он позволял 
себе все большие вольности, казалось ему вполне естественным, но из рыцарских 
побуждений он все-таки однажды заговорил с Эйлин о том, куда может завести их 
чувство. Пойдет ли она на это? Понимает ли она, что делает? В первую минуту 
Эйлин была напугана и озадачена. Она стояла перед Фрэнком в своей черной 
амазонке и шелковой шляпе, небрежно надвинутой на рыжевато-золотые волосы, 
коротким хлыстиком похлопывала себя по ноге и раздумывала над его словами. Он 
спросил, понимает ли она, что делает. Думает ли о том, куда все это заведет их? 
И любит ли она его по-настоящему? Они оставили коней в густой заросли, шагах в 
двадцати от большой дороги у быстрого ручья, на берегу которого она стояла 
теперь с Фрэнком, делая вид, будто старается разглядеть, хорошо ли привязаны 
лошади. Но смотрела она на них невидящим взглядом. Она думала о Каупервуде, о 
том, как красиво сидит на нем костюм и как прекрасны эти минуты. А какая у него 
прелестная пегая лошадка! Недавно распустившаяся листва сплеталась над их 
головами в прозрачное зеленое кружево. Вокруг, куда ни глянь, был лес, но они 
видели его словно сквозь завесу, расшитую зелеными блестками. Серые камни уже 
оделись легким покровом мха, ручей искрился и журчал, на деревьях щебетали 
первые птицы — малиновки, дрозды и вьюрки.

— Крошка моя, — сказал Каупервуд, — сознаешь ли ты, что происходит? Отдаешь ли 
себе отчет в том, что ты делаешь, встречаясь со мной?

— Думаю, что да!

Она хлопнула себя хлыстом по ноге и потупилась, потом подняла глаза и сквозь 
листву стала глядеть на голубое небо.

— Посмотри на меня, любимая!

— Не хочу!

— Посмотри же, голубка, я должен спросить тебя кое о чем!

— Не заставляй меня, Фрэнк! Я не могу.

— Нет, ты можешь, ты должна!

— Не могу!

Он взял ее руки в свои, она отступила, но тотчас же опять приблизилась к нему.

— Ну, теперь посмотри мне в глаза!

— Нет, не могу!

— Посмотри же, Эйлин!

— Я не могу! Не проси меня! Я отвечу тебе на все, что ты спросишь, но не 
заставляй: смотреть на тебя.

Фрэнк нежно погладил ее по щеке. Потом положил руку ей на плечо, и она приникла 
к ней головой.

— Радость моя, как ты прекрасна! — проговорил ой наконец. — Я не в силах 
отказаться от тебя. Я знаю, что мне следовало бы сделать, да и ты, наверно, 
тоже знаешь. Но я не могу! Ты должна быть моей. И все-таки, если об этом узнают,
 нам обоим придется очень плохо. Ты понимаешь меня?

— Да.

— Я мало знаком с твоими братьями, но по виду это люди решительные. И они очень 
любят тебя.

— Ода!

Последние слова Фрэнка слегка пощекотали ее тщеславие.

— Узнай они, что здесь происходит, мне, наверно, недолго осталось бы жить. А 
как ты думаешь, что бы они сделали, если… ну, одним словом, если что-нибудь 
случится со временем?

Он замолчал, вглядываясь в ее прелестное лицо.

— Но ведь ничего не случится! Надо только не заходить слишком далеко.