Пятьсот тысяч долларов в те дни были огромной суммой, гораздо более крупной, 
чем пять миллионов сорок лет спустя. Чепина поражала даже самая мысль о 
растрате такой неимоверной суммы, не говоря уж о махинациях, которые, судя по 
газетам, проделал с этими деньгами Каупервуд. У старика давно выработался 
перечень вопросов, которые он предлагал каждому новому заключенному: жалеет ли 
тот, что совершил преступление, намерен ли он исправиться, если обстоятельства 
будут тому благоприятствовать, живы ли его родители и так далее. И по тому, как 
они отвечали — равнодушно, с раскаянием или с вызовом, — он решал, заслуженное 
ли они несут наказание. Он отлично понимал, что с Каупервудом нельзя говорить, 
как с каким-нибудь взломщиком, грабителем, карманником или же простым воришкой 
и мошенником. Но иначе разговаривать этот человек не умел.

— Так, так, — продолжал он. — Вы, надо полагать, никогда и не думали попасть в 
такое место, мистер Каупервуд?

— Не думал, — подтвердил тот. — Несколько месяцев тому назад я не поверил бы 
этому, мистер Чепин! На мой взгляд, со мной поступили несправедливо, но теперь, 
конечно, поздно об этом говорить.

Он видел, что старому Чепину хочется прочесть ему маленькое нравоучение, и 
готов был его выслушать. Скоро он останется один, и ему не с кем будет даже 
перемолвиться словом; если можно установить с этим человеком более или менее 
дружеское общение, тем лучше. В бурю хороша любая гавань, а утопающий хватается 
и за соломинку.

— Да, конечно, все мы в жизни совершаем ошибки, — с чувством собственного 
превосходства продолжал мистер Чепин, наивно убежденный в своих способностях 
наставника и проповедника. — Мы не всегда знаем, что выйдет из наших хитроумных 
планов, верно я говорю? Вот вы теперь попали сюда, и вам, надо полагать, обидно,
 что многое обернулось не так, как вы рассчитывали. Но если бы все началось 
сначала, я думаю, вы не стали бы повторять то, что сделали, как вы скажете?

— Нет, мистер Чепин, в точности, пожалуй, не стал бы повторять, — довольно 
искренне ответил Каупервуд, — хотя должен сказать, что я считаю себя правым во 
всех своих поступках. Я нахожу, что, с точки зрения юридической, со мной 
поступили незаконно.

— Н-да, так оно всегда бывает, — задумчиво почесывая свою седую голову и 
благодушно улыбаясь, продолжал Чепин. — Я часто говорю молодым парням, которые 
попадают сюда, что мы знаем гораздо меньше, чем нам кажется. Мы забываем, что 
на свете есть люди не глупее нас и всегда найдется кому за нами проследить. И 
суд, и сыщики, и тюремщики все время начеку; оглянуться не успеешь, и тебя уже 
схватили. Этого не миновать тому, кто дурно себя ведет.

— Да, вы правы, мистер Чепин, — согласился Каупервуд.

— Ну, а теперь, — заметил старик после того, как он важно изрек еще несколько 
нравоучительных, но, в общем, вполне благожелательных сентенций,

— вот ваша койка и стул, а там вот умывальник и отхожее место. Смотрите, 
держите все в чистоте и порядке! (Можно было подумать, что он вверяет 
Каупервуду невесть какое ценное имущество.) Вы должны сами по утрам застилать 
свою постель, подметать пол, промывать парашу и содержать камеру в опрятном 
виде. Никто другой за вас этого делать не станет. Приступайте к делу с самого 
утра, как только встанете, а потом, около половины седьмого, вам принесут 
завтрак. Подъем у нас в половине шестого.

— Слушаю, мистер Чепин, — учтиво отвечал Каупервуд. — Можете быть уверены, что 
я стану выполнять ваши указания в точности.

— Вот, собственно, и все, — произнес Чепин. — Раз в неделю вы должны мыться с 
ног до головы, для этого я вам выдам чистое полотенце. Каждую пятницу 
полагается мыть пол в камере. — Каупервуда при этих словах слегка передернуло.
 — Если захотите, можно получить горячую воду. Я прикажу кому следует. Что 
касается родных и друзей… — Он встал с койки и встряхнулся, как огромный 
лохматый пес. — Вы женаты, не так ли?

— Да, — подтвердил Каупервуд.

— Ну, вот, по правилам, ваша жена и друзья могут посещать вас раз в три месяца, 
а ваш адвокат… У вас ведь есть адвокат?

— Да, сэр, — отвечал Каупервуд, которого начал забавлять этот разговор.

— Ну, вот, ваш адвокат, если ему угодно, может приходить каждую неделю или хоть 
каждый день. Насчет адвокатов никакого запрета нет. Писать письма разрешается 
только раз в три месяца, а если захотите чего-нибудь из тюремной лавки — табаку,
 скажем, или чего другого, — то напишите на бумажке, и раз у начальника тюрьмы 
есть ваши деньги, я вам все доставлю.