— Да.

Они надели пальто и вышли на улицу, где дул холодный февральский ветер. 
Каупервуд поспешил обратно в свою контору на Третьей улице, Стеджер — к Шеннону,
 а затем к Джесперсу.



49

Поскольку окружной прокурор не возражал против небольшой отсрочки, вынесение 
приговора было назначено на понедельник.

После разговора с Шенноном, часов в пять, когда уже совсем стемнело, Стеджер 
отправился в окружную тюрьму. Шериф Джесперс лениво вышел из кабинета, где он 
занимался чисткой своей трубки.

— Здравствуйте, мистер Стеджер! — приветствовал он посетителя. — Как поживаете? 
Рад вас видеть. Присядьте! Надо думать, вы опять относительно Каупервуда? Я 
только что получил от окружного прокурора уведомление о том, что ваш клиент 
проиграл дело.

— Увы, это так, — вкрадчивым тоном подтвердил Стеджер. — Мистер Каупервуд 
просил меня заглянуть к вам и узнать, как вы намереваетесь поступить. Судья 
Пейдерсон назначил вынесение приговора на понедельник, в десять утра, надеюсь, 
вы ничего не будете иметь против, если мистер Каупервуд явится к вам лишь в 
понедельник, часам к восьми утра или, в крайнем случае, в воскресенье вечером! 
Вы ведь знаете, что он человек вполне благонадежный.

Стеджер осторожно нащупывал почву и говорил нарочито небрежным тоном, дабы 
показать, что вопрос о сроке возвращения Каупервуда в тюрьму является сущим 
пустяком, и тем самым избежать уплаты ста долларов. Но от Джесперса не так-то 
просто было отвертеться. Его жирное лицо слегка вытянулось. Как же Стеджер 
просит его об услуге, даже не заикнувшись о «благодарности»?

— Ведь это, как вы сами понимаете, мистер Стеджер, противоречит закону,

— начал он осторожно и как бы участливо. — Я всей душой рад услужить мистеру 
Каупервуду, но после истории, которая произошла у нас с Альбертсоном три года 
назад, пришлось ввести большие строгости, и…

— Да, да, мне это известно, шериф, — мягко прервал его Стеджер, — но как вы 
сами понимаете, это случай не совсем обычный. Мистер Каупервуд очень крупный 
делец, и ему надо о многом позаботиться. Конечно, если бы речь шла о том, чтобы 
сунуть долларов семьдесят пять или сто какому-нибудь судейскому клерку или 
уплатить штраф, тогда ничего не могло бы быть проще, но…

Стеджер умолк и тактично отвел взгляд, а с лица Джесперса тотчас же сошло 
разочарованное выражение. Закон, который при обычных условиях так трудно было 
нарушить, вдруг отодвинулся куда-то на задний план; Стеджер понял, что больше 
никаких доводов не потребуется.

— Дело это весьма щекотливое, мистер Стеджер, — отвечал шериф услужливо, но все 
еще жалобным голосом. — Случись что-нибудь, и я немедленно лишусь места. Я бы 
ни за что не пошел на такой риск, но, вообще говоря, я знаю мистера Каупервуда 
и мистера Стинера, оба они мне нравятся. Кроме того, на мой взгляд, с ними 
поступили несправедливо. Я согласен сделать исключение для мистера Каупервуда, 
но только пускай он не слишком показывается на людях. Мне не хотелось бы, чтоб 
об этом узнали в канцелярии окружного прокурора. Надеюсь, ваш клиент не будет 
возражать, если я для вида приставлю к нему на это время своего человека. Закон 
вынуждает меня это сделать. Мой агент ничем не стеснит мистера Каупервуда, 
будет следовать за ним в отдалении и вообще вести себя очень деликатно. Мистер 
Каупервуд может просто не замечать его.

Джесперс посмотрел на Стеджера почти просительным взглядом, и Стеджер кивнул в 
знак согласия.

— Отлично, шериф, отлично! Вы совершенно правы.

С этими словами он достал из кармана бумажник, а шериф, осторожности ради, 
повел его в свой кабинет.

— Я хочу показать вам, мистер Стеджер, ряд юридических книг, которые намерен 
приобрести, — благодушно заметил он, засовывая в карман маленькую пачку 
десятидолларовых ассигнаций, переданную ему адвокатом. — Как вы сами понимаете, 
мы иногда очень нуждаемся в справках. Вот и я подумал, что недурно иметь эти 
книги под рукой.

Широким жестом он указал на ряд государственных законодательных сборников, 
новейших изданий судебных уставов, тюремных установлений и так далее.