— Мы сами все решим, понятно?
И снова Пелон пожал плечами.
— К счастью, малыш, — сказал он, — тут мы спорить не будем. Потому что я считаю,
 что именно в моей команде слишком много лишних ртов.
Услышав это, Беш и Санчес поднялись на ноги, а потом, не наклоняясь вперед, 
встал гигант Хачита. Апачи не произнесли ни слова, предоставив выразить 
всеобщее изумление дезертиру мексиканской армии, сержанту Венустиано Санчесу.
Мексиканцу оказалось непросто начать свою речь. Ведь всего несколько минут 
назад Пелон раздробил Манки голову, а Хачита собирался раскроить вожаку череп. 
В полутьме «Нежданного Привала» скрывалась смерть. Санчес безрадостно кивнул 
головой.
— И кого ты решил убрать? — спросил он.
Несколько мгновений Пелон наблюдал за ним, а затем разразился успокоительным 
гоготом. Когда он несколько поутих, по-дружески обнял своего мексиканского 
приятеля и пылко проговорил:
— Венустиано, старый мой друг, да неужто ты решил, что для подобной пакости я 
выберу тебя? Тебя, побывавшего со мной в дюжине переделок? Тебя, которого я 
считаю своим братом? Бог свидетель, не понимаю, как ты можешь здесь стоять, 
если так во мне сомневаешься?
Лицо Санчеса стало еще серее. Голос его задрожал.
— Значит, все-таки меня, — прошептал он.
— Ну, разумеется! — весело воскликнул Пелон. — Разве я могу поступить иначе, 
старина?
Позволив своему мексиканскому приятелю покачаться несколько секунд, Лопес 
внезапно его обнял.
Но и тогда Санчес не понял, плакать ему или смеяться. Однако когда бандит 
отпустил его и отступил на несколько шагов назад, все увидели так называемую 
«улыбку»— неровно вырезанную ножом гримасу.
— В любом случае, дорогой товарищ, — принялся развивать свою мысль Пелон, — 
расставание будет недолгим. Оно будет даже безболезненным. Ты ведь, Венустиано, 
профессиональный солдат. И знаешь, каково повиноваться приказу, который не в 
силах уразуметь. Так?
— Всегда так, — подавился страхом Санчес. — Чего ты от меня хочешь, хефе?
Пелон махнул своей медвежьей лапой в сторону сгрудившихся у костра людей.
— Эй, там, сбейтесь поплотнее и внимайте, — обратился он ко всем сразу. — Все 
должны понять меня с первого раза, чтобы потом не переспрашивать. Такие 
сокровища, как золото каньона Дель Оро, в руки просто так не даются. В той 
задумке, которую мы приготовили для черных солдатиков, есть смертельная доля 
риска.
— То есть, это значит, — тихо сказал Бен Колл, — что кого-то из нас могут 
подстрелить?
— Бенито, ты меня удивляешь. Чтобы ты задавал подобные вопросы…
— Извини, — усмехнулся Бен. — Я вовсе не хотел опережать твою мысль.
— То, что ты постоянно кого-то опережаешь и делает тебя таким привлекательным, 
Бенито, — сказал Пелон, правда, уже без задушевности, отличавшей его предыдущую 
болтовню. — Но все же, будь добр, послушай меня. Пойми, там, в Сно-та-эй, 
золота очень много. Оно стоит того, чтобы за него рискнуть.
— Согласен, — кивнул Бен Колл и замолчал.
— Маккенна, — обратился к шотландцу Пелон, — ты со мной? Неужели тебе не 
хочется отыскать сокровища Погибшего Эдамса?
— Пелон, — ответил бородатый старатель, — жажды золота у меня сильно 
поубавилось, зато прибавилось желания жить. Понятно, что я с тобой.
— Ловко сказано, — отозвался вожак бандитов. — Я буду наблюдать за тобой так же 
внимательно, как и за Бенито, — пообещал он, — правда, по другой причине.
— Ради Бога, — рявкнул Вахель, — хватит трепать своим симпатичным испанским 
языком! Если у тебя есть план, как выбраться из этого чертова соснового кармана 
и пробраться мимо кавалерии так, чтобы нас всех к дьяволу не перестреляли, 
давай выкладывай!
— Нетерпение может дорого стоить, — пожурил его Пелон. — Не выставляй себя 
«обезьяной», Вахель.
Маккенна переглянулся с Беном Коллом. Оба почувствовали нажим, с которым Пелон 
произнес слово «обезьяна». И поняли намек.
А вот Вахель не понял.
— Пошел к черту! — крикнул он, вызывающе исказив свою крысиную мордашку.
С красноречивой латинской покорностью Пелон повел широченными плечами.
— Депуе де устед, — пробормотал он спокойно, — после тебя.
Грациозно поведя левой рукой, он правой крепче сжал побитую ореховую ручку 
большого кольта. Пелон выстрелил в Вахеля из-под серапе с расстояния не больше 
восьми футов, не шевелясь и не меняя выражения лица.
Не выпуская из рук чашку с кофе, маленький старатель медленно завалился назад. 
Маккенна инстинктивно наклонился, чтобы установить размер входного отверстия и 
серьезность раны, но Пелон помахал дымящимся кольтом и спокойно сказал:
— Не стоит беспокоиться, мой друг: наш приятель отправился в те края, куда с 
такой настойчивостью посылал меня.



СОНОРСКАЯ НЕСГОВОРЧИВОСТЬ

Пелон оказался прав: Вахель был мертв. В тишине, последовавшей за выстрелом,