ни слова, но это было не обязательно. Рукопожатие объяснило все.



ДЫМОК ОТ КОЛЬТА

Главной проблемой, которую следовало решить незамедлительно, были, разумеется, 
солдаты. «Нежданный привал»— тайный апачский оазис в пустыне Спаленного Рога 
был очаровательным, но опасным местом. Извилистая трехмильная тропа, 
спускавшаяся отсюда к Яки-Спринг, была единственным входом, но также и 
единственным выходом с прелестного горного лужка, где индейцы иногда отдыхали и 
кормили лошадей. Именно поэтому, объяснил Пелон, апачи нечасто пользовались 
тупичком. Если бы о тайне оазиса прознал враг, лужок бы превратился в западню. 
Пелон пользовался этим уголком лишь в тех случаях, когда не опасался погони и 
если по соседству не ошивались белые. Внезапное появление негритянской 
кавалерии, шедшей по следам возвращавшихся из Джила-Сити, создало 
исключительную опасность для небольшого отряда.
— Друзья, — сказал Пелон, воздевая руки к небу, — мы должны что-то предпринять 
по поводу этих проклятых черных солдат, засевших у выхода. Когда наступит утро, 
они станут рыскать по округе, разыскивая Беша и остальных. И скоренько на нас 
наткнутся. Не забывайте, что ими руководит очень белый офицер, на поводке у 
него сидит разведчик-помесь трех четвертей апача с четвертью белого. Некоторым 
из нас известен этот молодчик — даже чересчур хорошо. Зовут его юный Микки 
Тиббс. Отцом его был тоже Микки Тиббс — наполовину белый, наполовину апач — 
жуткая сволота. А матерью — чистокровная мескалерская скво. Ее разыскивали за 
убийство двух мужчин, которых она придушила одеялами, чтобы завладеть старым 
мулом и куском бекона. Вот была Хеш-ке так Хеш-ке, ничего не скажешь, и этот 
юнец Микки весь в нее — подлее не придумаешь. Хуже необъезженного мустанга. 
Совсем мальчишка, но такая зараза, что не приведи Господи! Когда встанет солнце,
 он обязательно отыщет тропу сюда. А возможно, он ее и так знает: влил в 
какого-нибудь мескалерского родственника пинту тулапай и все выведал.
Пелон вздохнул и покачал головой.
— Спросите Беша, — обратился он к остальным. — Пусть подтвердит то, что я вам 
сказал: солдаты нас здесь заперли. Пешком мы еще могли бы уйти, но до Сно-та-эй 
на ногах не добраться. Такие дела.
— Не хочешь ли ты сказать, — спросил Санчес, — что мы должны либо пробиваться с 
боем, либо пробираться по скалам?
— А еще, — ответил Пелон, — мы можем поутру с легким сердцем сдаться. Хотя оно, 
наверно, сильно потяжелеет, если солдатам придет в голову отправить нас в форт 
и повязать всем пеньковые галстуки.
Маккенна, наблюдавший за вожаком бандитов, не увидел в его глазах ни малейшего 
намека на юмор. И все же что-то подсказало старателю, что где-то в глубине души 
у жестокого сонорского бандита теплится искорка человечности, обычно 
отсутствующая у закоренелых преступников.
— Нет, ты предлагаешь либо сражаться, либо спасаться, — упрямо повторил Санчес, 
не испытывая, видимо, ни малейшей потребности шутить. — У тебя не хватит духу 
это отрицать.
Пелон дернул плечом и обратился к остальным:
— Извините его: солдат федеральной армии, что тут поделаешь… Они ведь дерутся, 
когда их сто против десяти.
— Что ты предлагаешь, хефе? — спросил Маккенна. — Уж не хочешь ли ты предложить 
белым сразиться с засевшими внизу солдатами? Может, все-таки есть другая 
возможность уйти?
— Есть, — быстро ответил Пелон. — Хотите скажу, какая? Хотя неважно, хотите вы 
или нет. Все равно услышите.
Он замолчал, изучая всю компанию. Маккенне показалось, что Пелон с большим 
интересом наблюдает за своими людьми, чем за белыми, и понял, — что бы не 
предложил полукровка, операция будет отчаянно рискованной: вполне возможно, он 
предложит открыто, нагло выйти из укрытия. Рыжебородый старатель напрягся.
— Мы должны, — сказал Пелон, — отвеять мякину от зерна.
— Что это значит? — резко спросил Санчес.
— Нас все еще слишком много. Недостаточно отбросить лишь Лагуну и Манки. Должно 
стать на несколько человек меньше. Только так мы сможем уйти.
— Ты хочешь сказать, — протянул Беш, — что надо убить кого-то еще?
— Ничего подобного. Я не употреблял таких слов.
— Сами слова, конечно же, ничего не значат, — покивал Беш. — Важна мысль. Я 
правильно понял?
— А мысль, — откликнулся Пелон, — очень проста: кто-то из нас поедет к 
Сно-та-эй, а кто-то нет.
— Мы уже слышали нечто подобное, когда за твоей спиной с томагавком в руке 
стоял мой приятель Хачита.
— Нет-нет, — быстро проговорил Пелон, оглядываясь. — Вы не поняли идеи. Я имел 
в виду, что мы должны по-хорошему договориться о том, кто поедет к каньону, а 
кто нет.
— Как это «по-хорошему»? — промычал Санчес.
— Очень просто, — сказал Пелон, — я сам выберу несчастливцев.
— Ты? — бросил Вахель по-английски, хотя знал испанский ничуть не хуже 
мексиканцев. — Я ни в жизнь не позволю тебе отбирать скальпы для негритянских 
штыков.
Он ткнул большим пальцем через плечо.