— Да, лос дос пилончиллос. Это, сынок, очень важно. Скажи, сможешь ли ты по 
этой карте отыскать эти пики? Да? Мне показалось, ты произнес «да»…
— Да, — сказал Маккенна, — смогу…
— Ты должен быть абсолютно уверен, — не сдавался старик. — Эти пики находятся в 
восьми днях переезда вглубь Нью-Мексико — моя первая карта показывает, как 
лучше до них добраться. Следующие пять дней будешь ехать по самому каньону. Ты 
должен быть уверен в том, что накрепко запомнил эту часть карты. Не стирай 
район Сахарных Голов, пока не убедишься, что сможешь в точности воспроизвести 
его по памяти.
— Смогу, смогу, — заверил его Маккенна. — Продолжай.
— Хорошо, запоминай, сынок. А я пока нарисую еще одну карту. Вторую и последнюю.
 На ней будут указаны детали пути после того, как ты доберешься до Сахарных 
Голов; тайный проход в каньон Сно-та-эй, и место, где лежит золото, из-за 
которого этот белый — Эдамс — чуть не сошел с ума. Ну что, Маккенна, готов?
Старатель кивнул. Он разровнял песок, стирая карту, на которой был показан путь 
до Сахарных Голов.
— Готов, — сказал он.
На сей раз старик принялся тщательно прорисовывать детали и давать пояснения по 
ходу действия. Маккенна, как и любой житель Аризоны, — будь то белый или 
краснокожий — знал легенду о каньоне Погибшего Эдамса. Но на него произвело 
неизгладимое впечатление то, как старик иллюстрировал знаменитый рассказ. И 
такому человеку, как Глену Маккенне, было трудно не узнать по рисунку старого 
апача подходы к ней, если принять во внимание несомненность того факта, что 
подобная сказочная разработка в принципе могла существовать. Если же признать, 
что во всех россказнях о невероятном золотом каньоне присутствует хоть тысячная 
доля правды, вторая карта индейца была неоценимым подспорьем. Несмотря на это, 
увидев столь заманчивую перспективу разбогатеть, голубоглазый старатель не 
подпрыгнул от радости, и его чуткое до золота сердце не забилось быстрее.
Маккенна видел тысячи подобных карт. И проверил не одну тропу, приведшую все к 
тому же горькому, постыдному концу. Он не верил ни картам, ни людям, которые их 
рисовали.
Но сегодняшний «художник» был очень стар, и его произведение было защищено 
достоинством и гордостью самого индейца. Поэтому белый старатель начал вслух 
превозносить умение, с которым краснокожий сын пустыни отражал на сыпучем песке 
то, что веками передавалось его предками и предками предков из поколения в 
поколение, и нахваливать работу старика. Он сказал, что благодарен судьбе за то,
 что индеец позволил ему проникнуть в столь тщательно хранимую тайну, и что в 
один прекрасный день, как того пожелал старик, он поедет в те самые места. С 
таким страховым полисом, пошутил Маккенна, ему не страшны ни жара, ни холод 
ночи. Но чему белый не восторгался — и это было еще более удивительно, чем 
искусство старого апача — так это тому, что ведь с первого взгляда распознал 
нарисованные на песке места. Таков был Глен Маккенна.
— Теперь, — сказал старик, опуская палку, которой рисовал на песке, — ты видишь 
все. Не стирай карту до тех пор, пока она намертво не запечатлится в твоей 
памяти. Ты знаешь, что многие в этих землях охочи до золота. Говорят, сюда из 
Соноры снова едет Пелон Лопес. Тебе, по-видимому, известно, что у него есть 
союзники и в моем племени. Он опасный и очень дурной человек, и ни в коем 
случае не должен узнать об этом потайном пути. Ни он, ни другие апачи. Индейцы 
сильно изменились. Они стали думать так же, как белые люди и так же, как белые, 
любить золото и убивать за него. Это плохие и слабые духом апачи: они предадут 
даже свой народ, если узнают путь к каньону Дель Оро. Заклинаю тебя: защити это 
место после моей смерти. Маккенна, я остановил выбор на тебе, потому что ты 
хороший человек и уважаешь и эту землю, и духов наших предков. Ты меня слышишь, 
хихо? Скажи, сохранишь ли ты тайну?
— Конечно, — кивнул головой Маккенна. — Я тебя понял, старик Все будет так, как 
ты хочешь. А теперь — отдыхай. Лежи спокойно.
— Нет, — ответил старый воин. — Пожалуйста, запомни карту. Мне бы хотелось 
увидеть, как ты станешь изучать каждую линию. Мысленно я буду с тобой.
В скалах Яки-Спринг было очень жарко. Дышать не стало легче даже после того, 
как солнце скрылось за желтыми горами. Нервы Маккенны стали сдавать. Сейчас он 
хотел лишь одного: чтобы старик поскорее умер.
— Давай чуть позже, — сказал белый индейцу. — Мне кажется, учить карту прямо 
сейчас совсем необязательно. Неужели ты не видишь, как я устал? И тоже хочу 
отдохнуть…
Эн, старый апач, Койот, покорно опустил голову. Но по тому, как он отвернулся, 
Маккенна понял, что уязвил его самолюбие и гордость.
— Послушай, — сказал он. — Не надо так. Я ведь твой друг. Смотри. Наблюдай за 
мной. Я, как ты меня об этом просил, начинаю изучать карту. Видишь?
— Уф, — благодарно вздохнул старик. — Ты действительно настоящий друг. Мне 
приятно, что ты понял всю важность изучения этой карты именно сейчас. Запомни: 
путеводители существуют для того, чтобы им следовали. Нельзя просто увидеть эту 
картинку, а затем о ней забыть. Маккенна, ты понимаешь, о чем я?
Бородач кивнул.
— Разумеется, энсьяно, я понимаю, — откликнулся он. — Но я должен быть с тобой 
абсолютно откровенен. Даже запомнив намертво каждую линию этой карты, 
совершенно необязательно, что я туда поеду. Надеюсь, ты понимаешь, что в жизни 
случается всякое?
Наблюдая за старым индейцем, Маккенне показалось, что по иссеченным ветрами 
чертам лица скользнула ироничная улыбка. Затем Эн согласно закивал и заговорил 
с необычайной решимостью.