тайна надежно хранилась в племени и, по крайней мере, еще один апач знал, что 
она не утеряна. Этим единственным человеком был, разумеется, Эн. Он все время 
держал тайну в голове, но почувствовав, что пришло время уходить, понял, что 
придется искать преемника, чтобы передать ему сведения о местоположении каньона.

Тут Маккенна сказал, что узнал об этом от Пелона, на что получил сердитый ответ,
 что, мол, рассказ Пелона основывается исключительно на сведениях, полученных 
от Маль-и-пай, и что если Маккенне не интересно слушать, то надо было сказать 
об этом раньше.
— Какого черта я трачу на тебя время? — В сердцах спросила старуха. — Неужели 
ты не понял, что я могу рассказать то, чего не выдаст Пелон?
Потребовалось целых пять минут лжи и льстивых речей, чтобы перышки на старой 
вороне улеглись и чтобы она перестала браниться и продолжила рассказ.
Койот-Эн не нашел в своем клане человека, которому смог бы передать тайну 
каньона Сно-та-эй. Все дело в том, что он со своей племянницей Маль-и-пай был 
последним «старожилом» племени: молодые воины никогда в каньоне не бывали, а 
знали о нем лишь понаслышке. Говорили, — и Маль-и-пай этому верила, — что после 
смерти Наны в каньоне не побывал ни один апач. Другие считали, что на самом 
деле тайной каньона владели три клана: чирикауа, где вождем был Кочиз, 
мимбреньо, во главе которого стоял Мангас Колорадас Старший, и клан Наны. Но 
так ли это, Маль-и-пай не знала. Ей было доподлинно известно лишь то, что на 
протяжении ее жизни в каньон приходили воины только из клана Наны. Конечно, 
вполне возможно, что изначально и чирикауа, и мимбреньо тоже знали секрет 
Сно-та-эй, но к чему теперь эти предположения? Если раньше индейцы этих кланов 
и знали путь в каньон, то сейчас забыли так же, как и люди Наны. Это была 
проблема Йосена — Бога. Старую Маль-и-пай интересовало только то, что было 
известно лично ей.
А знала она вот что: Эн, не нашедший в племени человека, которому мог бы 
доверить тайну, в момент старческой подавленности нарушил старинные традиции 
апачей и рассказал все женщине! Да! Маккенна не ослышался! Женщине!
— Не стоит, наверное, объяснять человеку со столь проницательным взглядом, — 
сделала старуха старателю глазки, — какой именно женщине поведал Эн тайну 
золота, не так ли? Конечно же мне, Маль-и-пай. — Маккенна развел руками и 
развернул плечи во всеобъемлющем жесте понимания, который перенял у латинян и 
индейцев этой выжженной земли.
— А почему нет? — спросил он. — Разве можно найти оллу (сосуд) лучше, чтобы 
перелить туда столь драгоценную влагу?
Не принимая во внимание неприкрытую лесть, Маль-и-пай решительно продолжила 
рассказ. И вот, после того как Эн доверил ей тайну Каньона, старик исчез. 
Естественно, в племени это вызвало лавину толков и споров. Но недоверие к 
старинным легендам и сказаниям вовсе не умерило молодого пыла и алчности. Эти 
современные индейцы — да будут они прокляты до десятого колена! — унаследовали 
от белых поклонение желтому металлу. Они знали, что на него можно купить много 
виски, хорошей еды, горячих коней и новых винтовок — в общем все то, что 
необходимо мужчине для счастья. Поэтому они стали считать Сно-та-эй не 
священной землей, которую следует оберегать от белых и мексиканцев, потому что 
она принадлежала апачам со времен сотворения мира, а местом, где их ждут горы 
денег.
Но с исчезновением Эна открылось непоправимое. Люди различных кланов, считавшие,
 что кто-то из их племени должен хранить тайну золотого каньона, начали поиски, 
и поняли, что путь в Сно-та-эй знал только Эн.
— И можешь мне поверить, — сказала старуха, ткнув Маккенне в грудь когтистым 
пальцем, — что после этого началось такое столпотворение, которое не утихает и 
по сей день.
— По крайней мере, — продолжила она после паузы, — отзвук его донесся по 
апачскому «телеграфу» до Соноры, где его уловили омерзительные, но чуткие уши 
Пелона Лопеса.
Пелон, естественно, тут же помчался в Аризону, собирая по пути банду, и включив 
в нее предательницу — безобразное и трусливое чудовище по имени Маль-и-пай.
Услышав эту информацию, Маккенна приоткрыл глаза, а старая скво вытащила 
черенок трубки из дыры между еще держащимися пеньками четырех оставшихся зубов. 
Облизав языком губы, индианка, покивав головой, сплюнула в костер и, сунув руку 
под юбки, вытащила на свет мешочек, в котором белый распознал своеобразную 
«аптечку»с хиддентином, или «магическим порошком священной значимости». Взяв 
большим и указательным пальцами щепотку порошка, старуха швырнула ее в огонь. 
За секунду сменилось голубое, желтое и зеленое пламя, словно сгорала 
обыкновенная соль, и тут же образовался столб плотного белого дыма, словно от 
выстрела испанского фитильного мушкета. Темные губы Маль-и-пай беззвучно 
зашевелились, а глаза с набрякшими веками мельком взглянули на утреннее солнце.
— Это Йосену, — словно извиняясь объяснила она Маккенне. — Никогда не угадаешь, 
слушает он тебя или нет. Хитрый старый дьявол.
Какое-то время она сидела, что-то вспоминая.
— Ну вот, — наконец продолжила старуха, — что произошло дальше, тебе известно. 
Пелон, так как его мать была из клана Наны, услышав, что старый Эн улизнул 
вместе с тайной Сно-та-эй, тут же примчался в Аризону. В ранчерии жила и его 
сестра по матери. Он рассчитывал выяснить все, что известно о каньоне, если не 
от простых воинов, то хотя бы от своих женщин.
— Ты говоришь о женщине по имени Хеш-ке? — спросил Маккенна. — Эта та, которая 
без носа?
Старуха запрокинула назад костистую головенку и разразилась квохтаньем, словно