никогда раньше не виделись и встретились совершенно случайно.  Доверяя
миссис Маркл эти сведения, адвокат не нарушал профессиональной тайны;  нет
оснований полагать, что он  нарушил  ее  и  в  чем-либо  другом.  Он  лишь
разъяснил, что  госпожа  Деварджес  обратилась  к  нему  по  поводу  некой
земельной собственности. Сообщая об этом, он допустил небольшую оговорку и
назвал  госпожу  Деварджес   "Грейс   Конрой".   Миссис   Маркл   тут   же
насторожилась.
   - То есть миссис Конрой, - поспешно поправился адвокат.
   - Грейс, это его исчезнувшая сестра, так ведь?
   - Да, - безмятежно подтвердил Максуэлл, - я думаю, он вам не раз о  ней
рассказывал.
   - Нет, - откровенно призналась миссис Маркл, - мы больше беседовали  на
общие темы; но по тому, что я знаю от Олли, -  это  единственная  женщина,
которую он когда-либо любил.
   Адвокат  Максуэлл,  который,  памятуя  свою  примечательную  беседу   с
Гэбриелем  о  миссис  Маркл,  поглядывал  на  нее  с   лукавством,   вдруг
посерьезнел.
   -  Теперь  вы  убедились,  я  полагаю,  -  сказал  он  несколько  более
торжественно, чем намеревался, -  что  супруга  вытеснила  из  его  сердца
пропавшую сестру.
   - Ни за что не соглашусь! - живо возразила миссис  Маркл.  -  Продувная
расчетливая бабенка!
   - Боюсь, что вы несправедливы к ней, - сказал Максуэлл, смахивая с  губ
улыбку своим характерным жестом, - впрочем,  где  это  видано,  чтобы  две
хорошенькие и неглупые женщины восхищались одна другой? Уж не знаю,  какие
у  вас  основания  считать  ее  расчетливой!  -  добавил  адвокат,   снова
возвращаясь к серьезному тону.
   - Как? А ее замужество?  -  простодушно  воскликнула  миссис  Маркл.  -
Поглядите на этого тюфяка, на этого рохлю! Да разве женится такой  человек
добровольно, если не взять его в оборот? Как вы думаете?
   В словах миссис Маркл  прозвучала  неподдельная  обида;  и  даже  такой
философ, как юрист Максуэлл, не смог утешиться мыслью, что в  ней  говорит
всего лишь вековечная вздорность женского характера.  Нет  и  не  было  на
свете мужчин, которые любили бы,  чтобы  женщина  выказывала  предпочтение
другому. Поднеся руку ко рту и приготовившись  смахнуть  улыбку,  которая,
впрочем, так и не последовала, Максуэлл поспешил представить возражение:
   - А что, если вы ошибаетесь  в  Гэбриеле?  Что,  если  простота  его  и
застенчивость - одно притворство? Что, если он один из  самых  искусных  и
удачливых актеров, когда-либо выступавших перед  публикой?  Что,  если  он
провел всех вас, в том числе и свою жену?
   Не успел Максуэлл произнести последнее слово, как миссис Маркл  нанесла
ответный удар.
   - Экую, право, ерунду вы несете! Да я  скорее  заподозрю  это  невинное
дитя! - заявила она, указывая на свою Манти. - Известное  дело,  адвокаты!
Рае не понимают, значит подозревают.  -  Она  помолчала,  и  Максуэлл  тем
временем повторил свой привычный жест. - В чем вы его  обвиняете,  скажите
толком? Что вам о нем известно?
   -  Ровным  счетом  ничего.  Но  раз  вы  критикуете   ее,   почему   не
покритиковать и его? На том же основании. Посудите сами, простой  человек,
совершенно необразованный...
   - Неверно, что он необразованный, - прервала собеседника миссис  Маркл,
принося истину в жертву своей симпатии к Гэбриелю.
   - Хорошо, условимся  считать  его  взрослым  ребенком.  Так  вот,  этот
ребенок открывает самую богатую жилу в Гнилой  Лощине  и  устраивает  дело
так, что за ее разработку берется самый  пройдошливый  финансист  во  всей
Калифорнии. До того, не дав никому даже  глазом  моргнуть,  он  умудряется
вступить в брак с прехорошенькой женщиной, законной владелицей  той  самой
земли, где проходит  его  жила.  Вы  говорите,  что  все  объясняется  его
простотой; но, как правило, простота так щедро не вознаграждается.
   - Нет, не будет ему от них добра, помяните мое слово, - сказала  миссис
Маркл, с победным видом завершая дискуссию.
   Вполне вероятно, что раздражение миссис  Маркл  поддерживалось  и  даже
разжигалось ее помощницей, мисс Сол,  которая,  побуждаемая  ненавистью  к
жене Гэбриеля, установила целую систему шпионского наблюдения за Конроями.
Именно от нее, в пристрастной ее интерпретации, миссис Маркл  узнавала  об
одиночестве Гэбриеля и о его паломничествах  к  старой  хижине;  о  гостях
миссис Конрой, о численности  их  и  отличительных  особенностях;  даже  о
некоторых личных беседах Гэбриеля с женой. Я допускаю, что  и  другие  уже
известные читателю толки о миссис Конрой имели своим источником все ту  же
очаровательную молодую  особу,  которая  делилась  своими  наблюдениями  и
догадками на этот счет не  только  со  своей  хозяйкой,  но  и  с  другими
собеседниками. Когда однажды заезжий незнакомец,  проживавший  в  "Великом
Конрое", решил оживить монотонность утренней трапезы  беседой  о  Конроях,
мисс Сол выложила ему почти все, что рассказывала до того миссис Маркл.
   Некоторые утверждают, что  виною  всему  было  неизъяснимое  очарование
внешности и манер незнакомца,  подействовавшее  на  чувствительную  натуру
этой суровой девственницы и сделавшее ее  болтливее  обыкновенного.  Но  в
конце концов, в чем можно было винить Сол? Правда,  она  стремилась  лично
обслужить гостя за столом; время от времени нависала над ним  с  подносом,
уставленным закусками несколько обильнее, чем положено для заезжего гостя,
быть может, пыталась рекомендовать ему с излишней  пылкость