— Так точно, сэр! 
— И тебе. Двойное дерьмо, ясно? 
— Сэр! Гр-р-р! Гав! Гав! — Адамчик мысленно поздравил себя с тем, что вопрос 
сержанта не застал его врасплох. Он, кажется, начинает уже осваиваться с 
местными обычаями. 
— Значит, ясно? Ладненько. Тогда слушайте следующий урок. Сейчас я скомандую 
«Давай!», и у вас будет ровно пятнадцать минут, чтобы смотаться в сортир, 
сделать [32] там свое дело, сполоснуться и встать у койки по стойке «смирно». 
Пятнадцать минут и ни секундой больше! Учтите, что в душевой у нас только 
десять сосков, а вас тут семь десятков тепленьких душ, так что не зевайте, 
скоты. 
Магвайр взглянул на часы, подождал, пока секундная стрелка допрыгает доверху, 
затем рявкнул: 
— Внимание! — Помедлил еще чуть-чуть, потом гаркнул: — Давай! 
Семьдесят парней судорожно начали срывать с себя обмундирование. Раздевшись 
донага, солдат быстро обертывался по бедрам полотенцем и сломя голову мчался, 
отталкивая других, сопя и ругаясь сквозь зубы, в туалет. Кубрик быстро опустел. 

Магвайр уселся на краешек оружейного стола, вытащил из кармана пачку сигарет, 
предложил Мидберри. 
— Спасибо, не хочется. 
— Ну и банда, — проворчал старший «эс-ин», закуривая. Он держал в руке 
серебряную зажигалку с позолоченной эмблемой морской пехоты на корпусе: 
одноглавый орел и якорь на фоне земного шара. — Настоящая банда. Ну, да не беда.
 Отшлифуются еще. Не таких обламывали. 
Что-то в словах, а скорее в интонации Магвайра неприятно резануло слух его 
собеседника. Надо было ответить, как-то среагировать. Показать Магвайру, что 
его помощник разделяет эту уверенность, глубоко уверен в его талантах и 
способностях. А главное, предан ему. Но слова не приходили. Наконец Мидберри 
спросил: 
— Как вы думаете, сколько из них отсеется до конца обучения? 
— Да около десяти процентов. 
— А этот вот Адамчик? Двойное дерьмо, как вы его окрестили? Наверно, не 
выдержит? 
— Да кто его знает. Сейчас еще рано говорить. Бывает, попадет такой недоносок, 
вроде и не годен ни на что, а сядешь на него, взнуздаешь как следует, глядишь, 
со временем и настоящим солдатом станет, еще как поскачет. Да ведь раз на раз 
не приходится. Поди угадай наперед. Другой вон, бывает, вроде бы и ничего 
парень, а как прижмешь его, надавишь посильнее, он — как дырявая шина: воздух 
вышел, она и сплющилась. А на круг, считая все отходы — травмы, болезни, да еще 
тех, у кого черепушка [33] не выдерживает, всяких там психов и придурков — как 
раз десять процентов и выходит. Это уж точно. Проверено. 
— Вы, я вижу, запросто можете сказать, как дело пойдет? 
— Да, ну. Дерьмовые все эти расчеты. Чего там наперед считать. Новый взвод — 
ведь он только на первый взгляд кажется новым. А на деле тут все то же, что и в 
прежних. Те же самые 60 — 70 паршивых скотов. А разве скотина от скотины 
чем-нибудь отличается? Поначалу вроде бы и не так. А как объездишь пару-тройку 
таких стад, так и видно, что разницы-то нет. Сам со временем убедишься, попомни 
мои слова. 
Тем временем в кубрик один за другим начали вбегать солдаты. Когда весь взвод, 
за исключением нескольких опоздавших, стоял уже навытяжку у коек, Магвайр слез 
со стола и крикнул в сторону туалета: 
— Поторопись! 
В душевой сразу прекратился шум льющейся воды, и последние четыре новобранца с 
полотенцами, обернутыми вокруг бедер, запыхавшись вбежали в кубрик. 
— Ладненько, скоты. — Магвайр прошелся вдоль вытянувшихся шеренг. — Вроде бы 
управились. А ведь на дворе ночь. Спать скоро. Значит, самое время помолиться 
на сон грядущий. — Он сделал еще несколько шагов вдоль прохода и вдруг рявкнул: 

— Разобрать оружие! 
Солдаты быстро расхватали винтовки, снова встали в строй и по команде «Оружие к 
осмотру!» взяли их на грудь — приклад вниз, прицельная планка на уровне глаз. 
— А теперь повторять за мной нашу молитву, — скомандовал Магвайр. — Ну-ка 
дружно: это моя винтовка... 
— Это моя винтовка... — дружно отозвался взвод. 
— Таких, как она, много. Но эта — моя... 
— Таких, как она, много. Но эта — моя... 
— Это — моя жизнь... 
— Это — моя жизнь... 
— И я должен дорожить ею, как своей жизнью... 
— И я должен доложить ею, как своей жизнью... 
— Громче, мерзавцы! Шепчете, как баба на исповеди! 
— И я должен дорожить ею, как своей жизнью, — орал взвод. [34] 
— Не слышу! Ни черта не слышу! Ну-ка, еще раз! 
— И я должен, — солдаты вопили что есть мочи, — дорожить ею, как своей жизнью...
 
Молитва о винтовке продолжалась. Магвайр выкрикивал фразу за фразой, и взвод, 
вопя во всю мощь своих глоток, повторял за ним. У многих уже сорвался голос, 
они хрипели и шипели, но открывали рот во всю ширь, старались, как могли. 
Когда молитва была закончена, штаб-сержант приказал поставить винтовки на место