Мидберри не мог не видеть, что по сравнению с первыми неделями взвод уже 
здорово переменился. Сейчас, когда новобранцы маршировали на плацу, звук 
семидесяти пар каблуков грохотал в едином ударе. Казалось, что шагает одна лишь 
мощная пара ног. Да и когда пели, тоже получалось, что это ревет одна глотка, а 
не семьдесят. Семьдесят? Он вдруг подумал, что называет эту цифру лишь по 
привычке. Теперь их уже не столько. Исчезли Джексон и Клейн, вылетели Тилитс и 
Квин. Значит, осталось только шестьдесят шесть. Шестьдесят шесть парней, 
старающихся, как один. А ведь именно так и должны формироваться настоящие 
морские пехотинцы. Вот и выходит, что бы он ни думал и что бы ни говорил, а 
штаб-сержант Магвайр все-таки умеет делать из мальчишек хороших солдат. Умеет, 
и этого у него не отнимешь. 
— У моей винтовки человеческая душа, — все еще выкрикивал взвод... 
— Но-но, девочки, — остановил их Мидберри. — Что это еще за цыплячий писк?! Вас 
же вовсе не слышно. А ну-ка, в полный голос! 
— У моей винтовки человеческая душа, — завопили, надрываясь из последних сил, 
новобранцы. — Такая же, как и у меня. Ведь это же моя жизнь... Я должен знать 
ее, как родную сестру. Знать все ее слабости, всю силу... 
— Громче, парни! Громче! 
— Мы должны быть всегда неразлучны, быть частью друг друга, неразрывными 
частями одного целого... 
— А ну, поддай пару! Поддай еще! [129] 
— Клянусь в этом перед богом. Моя винтовка, как и я сам, призвана защищать нашу 
страну. Пусть трепещут враги, пусть знают, что мы сильнее их. Ведь мы вместе — 
она и я — спасаем мою жизнь. 
— На сегодня хватит! Достаточно? — крикнул сержант. — Быстро винтовки в 
пирамиды и построиться в проходе... Марш! 
Солдаты разбежались к пирамидам, бегом вернулись в строй, замерли двумя 
шеренгами вдоль прохода... 
— Приготовиться к посадке... — Мидберри оглядел кубрик и замерших в ожидании 
команды солдат. Вроде бы все в порядке. Выждав еще несколько секунд, он 
выдохнул: — По коням! 
Строй в мгновенье распался. Солдаты, будто выброшенные из катапульты, прыгнули 
по койкам и, вытянувшись на постели, замерли. Взвод как ветром сдуло. Сержант 
подождал, пока перестали звенеть разом нажатые пружины, прислушался: 
— Завтра утром, народы, у нас начинаются стрельбы. Мы все уйдем на стрельбище и 
будем там жить все эти дни. Три недели. За это время изойдете курс огневой 
подготовки из всех видов оружия. Главная задача — сдать зачет по стрельбе. 
Каждый морской пехотинец должен уметь стрелять. Это ясно как дважды два. Кто 
стрелять не может — нам не подходит. Одно из двух: или сдать зачет, иди пинком 
под зад, как дерьмо в консервной банке. Запомнили? 
— Так точно, сэр! 
— Тогда — спать! 
Мидберри выключил освещение и вышел из кубрика. В сержантской горел свет. 
Магвайр стоял у плитки и кипятил воду. 
— А я думал, вы уже домой ушли, — удивился Мидберри. Про себя же подумал: «Чего 
ему опять здесь понадобилось? Шпионит опять, что ли? Никак, видно, не хочет мне 
доверять. Боится даже на немного оставить меня одного со взводом». 
— Вот гляди-ка... Схлопотали мы себе еще заботу, — как бы отвечая ему, сказал 
Магвайр. Кивком головы он показал в угол, где, вытянувшись в стружку, молча 
стоял рядовой по фамилии Вуд. 
«Чтоб тебя черт побрал, — подумал про себя Мидберри. — И как же это я забыл про 
Вуда. Всех ведь вроде бы [130] перебрал. Всех до единого. А этого забыл. Но что 
же это все-таки значит? Новая выходка Магвайра, что ли? Еще какой-то ход? Или 
просто очередной прием контроля за младшим «эс-ином»? Так сказать, способ 
держать помощника всегда в узде. Чтобы тот знал свое место». 
Мидберри чувствовал себя очень уставшим. Больше всего на свете ему хотелось, 
чтобы Магвайр хоть на минуту отпустил вожжи, сам передохнул и дал передохнуть 
другим. Особенно ему. Ну какого черта он не идет домой? Вечно крутится где-то 
поблизости. А может быть, у него жена такая рожа, что ему с ней невмоготу? Вот 
он и спасается в казарме. Ни черта непонятно! 
— Здорово, что вы его взяли в оборот, — почти мимоходом, как ему показалось, 
легко и небрежно бросил он в сторону Магвайра. — Я ведь как раз собирался 
писать на него рапорт за самовольную отлучку... 
Он внимательно наблюдал за штаб-сержантом, ожидая увидеть у того в глазах 
какое-то недоверие или подозрение. Взгляд Магвайра был непроницаем. 
— Не в этом дело, — вдруг сказал Магвайр. — Тут дело не в самоволке. Никуда он 
не собирался смыться. Я уж думал уходить, а он вдруг тут как тут. Это когда ты 
пошел давать отбой нашему стаду. Гляжу, входит... 
— Это еще зачем? 
— Вот и я удивился. В чем, говорю, дело? А он и докладывает. Семейка-то наша, 
вишь, не без урода. У какой-то сволочи оказались больно быстрые пальчики. 
Сколько у тебя сперли, червяк? 
— Сэр, четырнадцать долларов. Они лежали в рундуке, и он был заперт. Это я 
точно знаю, сэр. Хорошо помню, что запер его, когда уходил. 
— Ладно, ладно. Найдем мы твои денежки. Не кисни! 
Вода в кастрюльке закипела. Магвайр снял ее с огня. 
— Как насчет чашечки кофе? — предложил он. 
— Это можно, — согласился Мидберри и, повернувшись к Вуду, спросил: — Так кто 
же это, Вуд? Ты кого-нибудь подозреваешь? 
— Никак нет, сэр. Они были у меня в рундуке. Заперты. Я не знаю, кто бы это мог.