«Ну как дела? Какие планы?» 
На доске объявлений рядом со зданием банка в их городе висел плакат: 
«Планировать будущее необходимо сегодня», а в автобусе в кармашке на спинке 
переднего сиденья он однажды нашел брошюрку под названием «Взгляни вперед». 
Прямо как сговорились! Вот он и завербовался в морскую пехоту. Ведь в ее 
вербовочных проспектах и брошюрах, на плакатах и призывах без конца повторялось,
 будто только здесь перед молодым человеком открываются блестящие перспективы и 
неограниченные возможности на будущее. 
Конечно, если быть откровенным, он завербовался все же не ради этих 
возможностей, а просто лишь бы уйти из дому, оторваться на четыре года от всех 
этих до смерти надоевших обязанностей, всего домашнего гнета. И сделал это 
только ради себя. Ради себя и ни для кого другого! [306] 
Он сел в постели, свесил ноги и спрыгнул на пол. Тихонько кивнул стоящему около 
окна дневальному. Тот внимательно глядел в стекло и даже не заметил его. 
Задумался, видно. Тоже, поди, планирует свое будущее. Мечтает о великой дороге 
славы. А может, у него в мыслях сейчас всего лишь мечта о том, чтобы стать 
капралом. 
Уэйт прошел не спеша в туалет, забрался на стульчак. Сквозь дверной проем 
смотрел в предбанник. Яркая лампочка, висевшая там, слепила глаза. Он опустил 
их и увидел у противоположной стены стул с высокой спинкой — тот самый, на 
котором сидел следователь военной полиции. И Уэйт вспомнил, как следователь 
усиленно старался закидать его вопросами, расспрашивая, главным образом, о 
Магвайре и о том, как он взводом командует... 
— Часто ли избивал вас сержант Магвайр? 
— Никак нет, сэр! 
— Выходит, только иногда? Так сказать, от случая к случаю? 
— Никак нет, сэр! 
— В таком случае, рядовой, может быть, вы мне расскажете, отчего это у вас губа 
так распухла? 
— Не понял, сэр? 
Лейтенант устало вздохнул: 
— Послушай-ка, сынок. Давай не будем дурачка разыгрывать, а? Ты ведь вроде 
неглупый парень. Да и я с тобой как со взрослым разговариваю. И оба мы, конечно,
 хорошо понимаем друг друга. Так сделай любезность, брось дурака валять. 
Согласен? 
— Так точно, сэр! 
— Стало быть, ты знаешь, что у тебя губа распухла? 
— Так точно, сэр! 
— Вот и скажи мне, что же... 
— Не понимаю, сэр? 
Лейтенант окончательно потерял терпение. Он бегал взад и вперед по предбаннику, 
каждый раз задевая стул. Уэйту казалось, что офицер прилагает отчаянные усилия, 
чтобы не сорваться и не наорать на этого безмозглого и нахального новобранца, 
трусливого, невоспитанного червяка, годного, разумеется, как и вся эта мерзкая 
порода, только на то, чтобы безропотно таскать винтовку и, как кукла в руках 
чревовещателя, выкрикивать примитивные ответы. [307] 
«Интересно, — проскакивало время от времени в мозгу у Уэйта, — сколько все-таки 
выдержит этот надраенный и лощеный хлюпик, на сколько хватит еще его фальшивого 
дружелюбия перед лицом дурацкой и необъяснимой тупости солдат с их 
стереотипными ответами? Может быть до обеда? А затем уж он обязательно лопнет 
от злобы, начнет орать и размахивать у них перед носом своим револьверчиком с 
перламутровой ручкой. Вот уж поистине кукла голливудская. Приволок свою 
дурацкую пукалку и мнит невесть что». 
— Так что же у тебя все-таки с губой? — лейтенант явно терял терпение. 
— Укусила меня, сэр-Офицер удивленно поднял брови... 
— ... песчаная муха. Вот она и распухла... Я хочу сказать, губа, сэр... 
— А сержант Магвайр или сержант Мидберри, стало быть, тебя не били? Ни разу 
даже пальцем не тронули, так, что ли? 
— Ни разу, сэр! 
— Как же это так получается? 
— Не могу знать, сэр! 
— Выходит, ты просто счастливчик. Везучий такой, верно? 
— Не понял, сэр? 
— Ну, что тебя сержанты за все время ни разу не избили... Других-то ведь, поди, 
лупили, и, надо думать, не раз? Как? 
— Не могу знать, сэр! 
— Да будет тебе, сынок. Ну что ты заладил одно и то же? Мы ведь договорились 
быть откровенными, верно? Чего нам вокруг да около ходить? Давай разговаривать 
просто так, как два культурных человека. Тем более, что ты ведь даже... 
— Так точно, сэр! 
Лейтенант от неожиданности даже поперхнулся... 
— Я хотел сказать, что ты ведь даже командир отделения. Третьего, если не 
ошибаюсь? 
— Так точно, сэр! 
— Вот видишь. Я немного уже знаком с вашим взводом. Во всяком случае, знаю 
больше, чем ты думаешь. Знаю, например, что ты хороший солдат, добросовестно 
служишь и даже вот получил повышение, стал командиром [308] отделения. Из 
бестолковой куклы или там живого манекена командиров, поди, не делают. Как 
считаешь, рядовой? 
Уэйт, как мог, изобразил на лице полнейшее недоумение и растерянность перед