зможно  скорее.  Бадаро  тоже  были
заинтересованы в скорейшем решении вопроса.  Приближался срок выборов,
намеченных  на  будущий  год,  и многие предсказывали почти неизбежные
серьезные   разногласия   между   властями   штата    и    федеральным
правительством  в  вопросе  о  новом президенте.  А если правительство
штата падет,  Бадаро перейдут в оппозицию и уже не смогут рассчитывать
на судью; тогда процесс будет идти в пользу Орасио.
     Все это обсуждалось в барах,  на  перекрестках  улиц  и  в  домах
Ильеуса,  на пароходах,  заходивших в порт,  среди докеров,  грузивших
корабли,  и среди моряков, уходивших в плавание. В далеких городах - в
Аракажу и Витории,  в Масейо и Ресифе - рассказывали об этих стычках в
Ильеусе, как в былые времена от Жоазейро до Сеара шла слава о подвигах
падре Сисеро.
     Виржилио съездил в Баию,  выхлопотал у одного из  членов  Высшего
кассационного трибунала,  который поддерживал оппозицию, благоприятное
для Орасио заключение о правах на владение  землями  Секейро-Гранде  и
пустил  его  в дело.  Женаро ломал голову над юридическими фолиантами,
подбирал аргументы,  чтобы "разнести это заключение в пух и прах", как
он  обещал судье,  который сам был крайне напуган вмешательством члена
Высшего кассационного трибунала в процесс,  находившийся еще в  первой
инстанции.  Но  причиной  ссоры  Жуки Бадаро с Виржилио явилось не это
заключение трибунала,  а скорее серия статей  о  событиях  в  Ильеусе,
которые  адвокат поместил в оппозиционной газете Баии.  Выступления "А
Фолья де Ильеус" не причиняли Бадаро особого беспокойства. Но статьи в
ежедневной газете Баии вызвали отклик даже за пределами штата.  И хотя
правительственные газеты взяли Синьо Бадаро под защиту, губернатор дал
ему понять, что лучше избежать всякого шума по поводу этих инцидентов,
тем более в такой момент,  когда правительство штата  находится  не  в
очень хороших отношениях с федеральным правительством. Орасио узнал об
этом, и Виржилио расхаживал по улицам Ильеуса с видом победителя.
     Как-то вечером он зашел в кабаре.  Уже давно он не появлялся там,
все ночи проводил теперь в объятиях  Эстер.  Это  были  безумные  ночи
любви  и  исступленного  восторга.  Ее  чувственность  пробудилась под
влиянием изощренных ласк, которым Виржилио научился у Марго. Но сейчас
в Ильеус приехал Орасио, и Виржилио некуда было деваться. Он уже отвык
быть по ночам дома и решил отправиться в кабаре выпить виски. Он пошел
туда  с  Манекой Дантасом,  который приехал вместе с Орасио.  Виржилио
пригласил его:
     - Заглянем в кабаре?
     Манека Дантас, рассмеявшись, пошутил:
     - Вы хотите совратить с пути истинного почтенного отца семейства?
Ведь у меня жена, дети, я в таких заведениях не бываю...
     Оба рассмеялись  и  поднялись  по  лестнице.  В  задней зале Жука
Бадаро играл в карты  с  Жоаном  Магальяэнсом  и  другими  приятелями.
Ньозиньо  по  секрету  поведал  друзьям,  что "это потрясающая партия,
таких ставок он еще в жизни не  видывал".  Виржилио  и  Манека  Дантас
направились  в  танцевальный зал,  где музыканты наигрывали на рояле и
скрипке модные мотивы.  Они уселись,  заказали виски, и Виржилио сразу
заметил  Марго,  сидевшую за столиком с Мануэлем де Оливейра и другими
приятелями Бадаро.  Журналист,  предпочитавший ни с кем не  ссориться,
поздоровался  с  Виржилио.  Он  обычно заявлял,  что он,  Оливейра,  -
"профессиональный  журналист,  и  написанный  им  в  газету   материал
выражает  мнение  Бадаро  и  не имеет ничего общего с его собственным,
частным мнением: это совершенно разные вещи". Виржилио поздоровался со
всеми.  Марго  улыбнулась  ему,  она  нашла,  что он очарователен.  Ей
вспомнились былые  ночи,  и  она  сжала  губы  в  гримасе,  в  которой
отразилось пробудившееся желание. Ньозиньо принес бутылку виски.
     - Высший сорт...  Шотландское...  Подаю его только для  избранных
гостей...
     - Какова пропорция воды? - пошутил Манека Дантас.
     Ньозиньо стал  клясться,  что  неспособен  разбавлять виски,  это
настоящее  шотландское  виски...  -  он  даже   причмокнул,   как   бы
подтверждая  доброкачественность  напитка.  Потом  он поинтересовался,
почему доктор Виржилио так давно не заходил...  Он уже  соскучился  по
нему. Виржилио в трех словах объяснил причину своего отсутствия:
     - Дела, Ньозиньо, дела!
     Ньозиньо удалился,  но Мануэл де Оливейра,  увидев бутылку виски,
подошел к Виржилио,  якобы спросить,  не знает ли  тот  что-нибудь  об
одном   журналисте,  их  общем  друге,  работающем  в  Баие  в  газете
оппозиции.