уг морякам.  Оно им - и путь-дорога,  и дом
родной...  Над ним,  на корме своих шхун, обнимают моряки любимых жен,
заронив в них новую жизнь.
     Да, Гума любит море, и Ливия тоже любит море. Как оно красиво так
вот,  ночью,  - синее,  синее, без конца и края, море - зеркало звезд,
полное фонариками шхун и огоньками шкиперских трубок,  полное  шепотом
любви.
     Море - друг,  ласковый друг для всех,  кто живет на  море.  Ливия
чувствует  вкус  моря,  когда  Гума  прижимает  ее  к  себе.  "Смелый"
покачивается на волнах, как гамак, что в рыбачьих хижинах служит людям
постелью.

ЗЕМЛЯ БЕЗ КОНЦА И БЕЗ КРАЯ

     Поющий голос,  глубокий  и звонкий,  разгоняет все шумы ночи.  Он
доносится со стороны старого форта  и  разливается  над  морем  и  над
городом. Музыка старой песни нежна и печальна, и при звуке ее замирают
на губах слова и смолкают разговоры.  Но слова старой песни - жестоки,
они  ударяют людей в самое сердце.  "Несчастлива та,  что станет женой
моряка,  - говорится в песне,  - не будет ей в жизни судьбы  и  удачи.
Много  слез прольют глаза ее,  и рано помрачится свет их,  ибо слишком
долго придется глядеть им в бескрайную даль моря, ожидая, не покажется
ли на горизонте знакомый парус..." Голос негра властвует над ночью.
     Старый Франсиско знает хорошо и эту музыку,  и этот океан  звезд,
отраженный  океаном  воды.  Даром,  что ли,  провел сорок лет на своей
шхуне?  И не только звезды знает он.  А и все изгибы,  отмели и лагуны
залива  и реки Парагуасу,  все окрестные порты,  все песни,  что в них
поются. Жители этой части реки и побережья - все его друзья, и говорят
даже,  что как-то раз, в ночь, когда старый Франсиско спас всю команду
одного рыбацкого судна,  он видел вдали  силуэт  Матери  Вод,  которая
поднялась  из глуби для него,  в награду за его подвиг.  Когда заходит
речь  об  этом  случае  (и  все  молодые  моряки  спрашивают   старого
Франсиско, правда ли это), старик только улыбается и произносит:
     - На свете много чего говорят, парень...
     Так вот никто и не знает,  правда ли это или выдумка. Возможно, и
правда.  Иеманжа - с причудами,  а уж если кто и заслужил право видеть
ее  и любить,  так это старый Франсиско,  живущий на прибрежье столько
лет,  что уж никто и не знает сколько.  А еще лучше,  чем все отмели и
все излучины, знает старик разные истории здешних вод и земель, помнит
все празднества в честь Иеманжи, или Жанаины, как ее еще называют, все
кораблекрушения  и  все  бури.  Да разве есть такая история,  какой не
знает старый Франсиско?
     Когда наступает  ночь,  он покидает свой ветхий домишко и идет на
берег.  Проходит по цементу набережной,  покрытому грязью,  вступает в
воду и ловко прыгает на палубу какой-нибудь шхуны.  Тогда все начинают
просить его рассказать  что-нибудь:  какую-нибудь  быль,  какой-нибудь
случай. Нет лучшего рассказчика, чем старый Франсиско.
     Теперь-то он живет тем, что чинит паруса. Да еще Гума, племянник,
подкармливает  старика.  Но были времена,  когда он управлялся с тремя
шхунами.  Ветры и бури унесли его шхуны.  Но не смогли унести  старого
Франсиско.  Он  всегда  возвращался живым в родной порт.  А имена трех
шхун вытатуированы на его правой руке рядом с именем брата,  погибшего
в бурю.  Быть может,  когда-нибудь придется ему добавить к этим именам
имя Гумы,  если Матери  Вод  вдруг  взбредет  в  голову  полюбить  его
племянника.  По правде говоря, старый Франсиско смеется над всем этим.
Конец для всех одинаков - на дне морском. И если он, Франсиско, там не
остался, то потому лишь, что Жанаина не пожелала, а предпочла, чтоб он
ее увидел живым и потом рассказывал о ней молодым  морякам.  А  честно
сказать, зачем он живет-то? Чтоб чинить паруса? Никакой теперь от него
пользы,  в плавание ходить он больше не  может,  руки  ослабли,  глаза
плохо  видят  в  темноте.  Зачем живет?  Чтоб смотреть,  как племянник
выходит в море на своем "Смелом"? Лучше уж было остаться в глубине вод
вместе  с  "Утренней  звездой",  самой  быстроходной  его шхуной,  что
затонула в ночь Святого Жоана.  А то теперь он,  Франсиско,  только  и
делает,  что смотрит, как уходят в море другие, а сам не может плыть с
ними. Он теперь, как Ливия, дрожит за жизнь близких, когда разыграется
буря,  помогает хоронить тех,  кто погиб.  Как женщина... Много уж лет
прошло с тех пор,  как пересек он в последний раз  бухту,  -  рука  на
руле,  взгляд  зорко  пронзает тьму,  соленый ветер хлещет по лицу,  а
шхуна легко бежит по воде под звуки далекой музыки.
     Вот сегодня   тоже   слышится  музыка  откуда-то  издалека.  Негр
какой-то поет.  В песне говорится,  что у жен моряков - тяжелая  доля.
Старый  Франсиско  грустно  улыбается.  Он-то давно схоронил жену.  От
сердца умерла - так доктор сказал.  Разом умерла,  как-то ночью, когда
буря  была  и  он  едва  уцелел.  Она кинулась ему на шею,  а когда он
опомнился,  она уж не двигалась,  была уж мертвая.  Умерла от счастья,
что муж вернулся,  а доктор сказал,  что от сердца.  Он-то, Франсиско,
тогда вернулся,  а вот Фредерико,  отец Гумы, остался той ночью в море
навсегда.  Тела не нашли,  потому что Фредерико погиб, спасая брата, и
за это Иеманжа взяла  его  с  собой  посмотреть  другие  земли,  очень
красиво  там,  верно.  Так  что  в ту ночь потерял Франсиско и