е...
     - Ты помнишь моего отца?
     - Старого Конкордиа?  Помню,  конечно...  Он еще винный  погребок
держал, на базаре.
     - Точно.  Но мать мою ты не можешь помнить.  Она умерла,  когда я
родился.
     Он поглядел на воду.  Помолчал.  Потом бросил взгляд в трюм,  где
был Гума, раскладывающий тюки.
     - Я слушаю, говори.
     - Так вот: старый Конкордиа никогда не был женат на ней...
     Гума поднял голову и удивленно взглянул  вверх.  Он  увидел,  что
Родолфо  стоит  на  корме  у самого борта и задумчиво смотрит на воду.
Зачем он пришел? Зачем рассказывает все это?
     - Настоящая  его  жена  жила  в городе,  на одной из улиц верхней
части города.  Когда отец умирал,  он  все  рассказал  мне...  Ты  сам
видишь,  я ничего не сделал,  не пошел к этой женщине,  его жене - что
мне было там делать?  Остался здесь с этим дырявым  корытом,  что  мне
оставил  старик  и  на котором плавал раньше он сам.  А потом я выбрал
другую жизнь, здешняя меня не очень-то тянет.
     Гума поднялся наверх, уложив уже груз. Он сел напротив Родолфо.
     - Жизнь и правда не легкая... Но что ж остается?
     - Так  и  есть...  Ушел  я и с тех пор и качусь из одного места в
другое.
     Он опустил голову:
     - Ты ведь знаешь, что я уж понюхал тюрьмы... Так вот, недавно иду
я   себе   спокойно,   достал  немного  деньжонок  -  выгодное  дельце
подвернулось с полковником Бонфином...  Вот тут-то я  и  наткнулся  на
сестру...
     - У тебя есть сестра?
     - Да  я  и  сам не знал.  Старик ни разу не обмолвился про дочку.
Велел только разыскать его жену, она, мол, знает, что у него сын есть,
и примет, и растить станет, как своего.
     - И у нее была дочь...
     - В  тот  день,  о котором я рассказываю,  мы и встретились.  Она
знала обо мне и разыскивала. С тех пор как мать умерла, - около года.
     - А где ж она столько времени жила?
     - У тетки, верней, у дальней родственницы какой-то.
     - Родственницы старого Конкордиа?
     - Нет, видно, матери. Не разберешь толком.
     Гума никак  не  мог понять:  какое он-то имеет отношение ко всему
этому? Зачем Родолфо рассказывает ему эту историю?
     - Так вот,  друг.  Девчонка меня разыскала. Говорила, что поможет
мне встать на верный путь,  много чего говорила, умно так. И вот что я
тебе   скажу:  клянусь  богом,  лучше  этой  девчонки  я  в  жизни  не
встречал...  Она моложе меня,  восемнадцать лет всего.  Исправить меня
она, конечно, не исправит, я уж, верно, совесть-то совсем потерял. Кто
ступит на эту дорожку, тому с нее не сойти...
     Он помолчал, зажег сигарету:
     - Раз отвык работать, то уж не привыкнешь...
     Гума тихонько принялся насвистывать. Ему было жаль Родолфо. О нем
плохо говорили в порту: что и на руку нечист, и ни на что не годен. Он
завяз в этой жизни, теперь ему не выбраться даже с помощью этой доброй
сестры.
     - Она  как  начнет  меня  распекать,  я  обещаю все,  жаль мне ее
становится. Говорит, что я плохо кончу. И права.
     Он широко развел руками, словно чтоб развеять весь этот разговор,
и объяснил наконец:
     - Так вот, сестра хочет, чтоб я привел тебя к ним...
     - Меня привел? - Гума даже испугался.
     - Ну да...  Эти ее родственники ехали на "Канавиейрасе", когда ты
его спас. Ты тогда поступил как настоящий мужчина. А люди эти ездили в
Ильеус   улаживать   какие-то  дела.  Ничего  они  там  не  уладили  и
возвращались назад.  Они овощную лавку держат,  на улице Руя Барбозы.*
Все в третьем классе ехали, она думала, что все погибли! Поблагодарить
тебя хочет...  (* Имеется в виду Руй Барбоза,  знаменитый  бразильский
государственный  деятель,  один из основателей Бразильской республики,
оратор и писатель, родившийся в 1849 г. в Баие.)
     - Глупости.  Всякий  на  моем месте,  сделал бы то же самое.  Мне
просто повезло: буря не так сильна была...
     - Она тебя видела. На празднике Иеманжи. Пришла, только чтоб тебя
увидеть. Она была на кандомбле старого Анселмо.
     - Смуглая, с гладкими волосами?
     - Да, да...
     Гума словно  онемел.  Он в ужасном