берегу.  Гонимая ветром,  дующим  с
большой  силой,  она  бежит  по  волнам с небывалой быстротой.  Паруса
надуты так туго, словно сейчас лопнут. Люди вглядываются:
     - Это Шавьер пристает...
     - Да, верно, это "Сова"...
     Шхуна подходит  ближе,  и  имя  ее "Сова" уже ясно прочитывается,
выведенное черной краской.
     - Никогда не встречал названия противней... - говорит Мануэл.
     - А может,  у него особая причина была,  - прерывает Франсиско. -
Чужую жизнь никто не знает...
     - Да я ничего. Так, к слову...
     Ветер крепчал  с каждым мгновением,  и вода не была уж спокойной,
как недавно.  Издалека все громче слышался  настойчивый,  безжалостный
гул ветра. Набережная быстро пустела. Шавьер с трудом поставил шхуну у
причал и присоединился к товарищам...
     - Разыгрывается...
     - Много людей на воде?
     - Я  повстречался только с Отониэлем,  но он был уж неподалеку от
Марагожипе...
     Море вздымалось, волны были уже высокие, шхуны и лодки подымались
и опускались. Мануэл обернулся к Шавьеру:
     - Не обижайся на пустой вопрос,  брат,  но почему ты прозвал свое
судно таким неласковым именем?
     Шавьер нахмурился.   Он   был   большой,   крепкий  и  специально
разглаживал свои мулатские волосы, чтоб не вились.
     - Да так пришлось... Все - глупость одна, знаете?
     Буря разразилась над городом и над морем.  Теперь никого  уже  не
видно было на рыночной площади, если не считать маленькой группы людей
в клеенчатых плащах, с которых стекал дождь. Ветер выл оглушительно, и
им приходилось почти кричать. Мануэл выкрикнул:
     - Так в чем же все-таки дело?
     - Ты хочешь знать?  Да в женщине было дело...  давно это было, на
другом берегу,  в южной стороне.  Все глупость одна,  не стоит  труда,
знаете? Кто ж ее разгадает, женщину? Почему она меня звала Совой? Одна
она и могла сказать,  а так никогда и не сказала, только все смеялась,
смеялась... С ума могла свести, это да...
     Ветер уносил слова. Мужчины наклоняли головы, чтоб лучше слышать.
Шавьер говорил теперь совсем тихо:
     - Она меня называла Совой... Не знаю почему. "Эх ты, мой Совушка,
Сова!.."  И  смеялась,  когда я спрашивал...  Так и осталась моя шхуна
"Совой"...
     Товарищи слушали рассказ равнодушно. Лицо Шавьера вдруг вспыхнуло
гневом. Он крикнул:
     - Вы  что,  никогда  не  любили?  Тогда  вы  не  знаете,  что это
несчастье... Я вынесу в сто раз легче, да простит меня господь, - и он
с силой ударил ладонью по губам,  - такую вот бурю,  как сегодня,  чем
обиду от изменщицы,  из тех,  что все смешки да смешки...  Звала  меня
Совой,  один  черт  знает почему...  Да ладно...  А вот ушла-то зачем?
Ничего я ей дурного не сделал. Как-то раз прихожу я домой, а ее и след
простыл... И все вещи оставила... Я даже в море искал, думал, утонула,
может... Выпьем, а?
     Все двинулись  к  "Звездному маяку".  Оттуда доносился голос Розы
Палмейрао, она пела. Ветер подымал песок. Шавьер заговорил снова:
     - Не стоит труда... Но потом все как-то думается, думается... Вот
я  и  назвал  шхуну  "Совой".  В  память  того,  как  она  меня  Совой
называла...  "Эх ты,  мой Совушка,  Сова..." Говорила даже,  незадолго
перед тем как уйти,  что у нее от меня ребенок будет...  Так и ушла  с
ребенком под сердцем...
     - Когда-нибудь воротится... - утешил Гума.
     - Мальчик,  ты из другого уж времени... А коли она вернется, то я
ее на части раскрошу...
     - Шхуна "Сова"... Я все думал...
     - Другой бы на  моем  месте  со  стыда  и  сам  ушел  куда-нибудь
далеко...
     Он сказал еще какие-то  слова,  но  их  унес  ветер.  Голос  Розы
Палмейрао смолк.  Темень сгущалась и давила. Снова послышались голоса,
лишь когда они ступили на порог "Звездного маяка".
     Человек в пальто кричал хозяину таверны:
     - Я думал, они мужчины... А они трусы, все как есть...
     Зала была пуста. Только Роза Палмейрао слушала рассказчика, вся -
внимание. Хозяин, сеу Бабау, разводил руками, не находя ответа.
     - Но ведь буря-то была нешуточная, сеньор Годофредо...
     - Трусы поганые.  Храбрецы на здешнем берегу,  видно, повывелись.
Куда  девались  такие,  как  Жоан  Коротышка?  Вот  это  была  крепкая
косточка!
     Новые гости подошли к говорившему. Это был Годофредо из Баиянской
компании, глядевший так, словно в него черти вселились.
     - Да что случилось, сеньор Годофредо? - спросил Мануэл.
     - Что случилось? А вы не знаете? Там "Канавиейрас" не может войти
в гавань...
     - А капитан порта знает?
     - Знает,  черта  с  два...  Он сам англичанин,  недавно и прибыл.
Ничего-то еще толком не знает.  Ищу кого-нибудь, кого б можно лоцманом
послать.
     Он гневно сплюнул:
     - Но, видно, храбрые моряки тут повывелись...
     Шавьер шагнул вперед.  Франсиско,  думая, что он сейчас предложит
на такое дело себя, дернул его за плащ.
     - Вы вспомнили Жоана Коротышку, сеньор? А что он св