Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Проза :: Америка :: Бразилия :: Жоржи АМАДУ ди ФАРИА :: Капитаны песка
<<-[Весь Текст]
Страница: из 88
 <<-
 
 причины сомневаться в правильности его слов, она
предпочла поверить  Педро: это польстило  ей. Теперь в ее отношении  к  нему
сквозила покровительственная нежность.
     -- Ну, ладно. Сегодня научу тебя еще кое-чему....
     -- Как всегда, на углу... А скажи-ка мне: с ним-то ты еще не спишь?
     -- Да он еще глупенький, в таких делах толку  не знает. Ты что, дурень,
вздумал ревновать? Разве не видишь, что мне никого не надо?..
     В  другой  раз Педро высмотрел все-таки Безногого. Тот лежал на траве в
саду, перелистывая книжку с картинками,  рядом мурлыкал кот. Педро поразился
тому, что приятель  его одет в серые кашемировые  брючки и шелковую рубашку,
волосы аккуратно причесаны.  Он остолбенел при  виде всего  этого и не сразу
решился подать ему сигнал, но, придя наконец в  себя,  свистнул, и Безногий,
мигом вскочив, заметил его на противоположном  тротуаре.  Он сделал ему знак
-- подожди, мол, -- огляделся  по сторонам и, увидев, что поблизости никого,
вышел из калитки.
     Педро  шагал по улице, а Безногий  следовал  за ним в нескольких шагах,
потом подошел вплотную, и Педро испытал новое потрясение:
     -- Ах, чтоб тебя!.. Духами так и разит!
     Безногий скорчил унылую мину, но Педро никак не мог успокоиться:
     -- А  вырядился-то! Кот подохнет от зависти! Придешь в  таком  наряде в
"норку" (так  называли  они свой пакгауз)  --  все  попадают. Еще,  пожалуй,
влюбится кто-нибудь, береги тогда...
     -- Ладно, не пыли. Я пока еще присматриваюсь, понял? Скоро скажу, когда
вам приходить.
     -- Что-то не больно скоро...
     -- Самое ценное у них под замком.
     --  Ну, смотри... -- сказал Педро  и добавил: -- Гринго наш все еще так
себе,  хоть и  ползает. Температура  держится: тридцать семь.  Спасибо, дона
Анинья напоила его каким-то настоем, ему сразу полегчало. А  то не увидел бы
ты его больше. Отощал сильно: одни кости торчат.
     С этими словами он и ушел, на прощанье еще раз поторопив Безногого.
     А  Безногий снова  растянулся  на траве,  взялся  за книжку,  но вместо
картинок увидел перед  собой Гринго. Никого в шайке  не  изводил он так, как
этого паренька: тот был арабом, в разговоре смешно коверкал слова, чем давал
Безногому нескончаемый повод  для издевательства и насмешек. Гринго силой не
отличался и потому не мог рассчитывать на заметное место в шайке, хотя Педро
Пуля и Профессор очень бы  хотели, чтоб одним  из вожаков стал иностранец --
или  почти  иностранец.  Но  Гринго  довольствовался малым: подворовывал  по
мелочам, в рискованные дела старался не  ввязываться и мечтал  набрать целый
ящик  всяких  безделушек, чтобы  продавать  их  прислуге  из богатых  домов.
Безногий донимал и  дразнил его беспощадно: глумился над ним за его странный
выговор,  за  трусоватость.  Но сейчас он,  красиво  и чисто  одетый, гладко
причесанный, надушенный, лежит на мягкой густой траве, уставившись в книгу с
картинками, а Гринго загибается там, в пакгаузе. Да  ведь и не он один.  Всю
эту неделю  Безногий мягко спит, вкусно ест, дона Эстер говорит ему "мальчик
мой" и целует, а "капитаны" по-прежнему ходят в отрепьях, голодают, ночуют в
дырявом пакгаузе или  под мостом. Безногий почувствовал  себя предателем. Он
ничем не лучше того грузчика, о  котором Жоан де Адан даже говорить не хотел
-- только  сплевывал  и  растирал  плевок подошвой, -- того грузчика, что во
время  большой забастовки  переметнулся к врагам,  стал изменником,  помогал
вербовать рабочих взамен тех,  которые грузить суда отказались. С тех пор ни
один портовик не взглянул в его сторону, не протянул ему руки... А Безногий,
который  ненавидел  весь   мир,  делал  исключение   только  для  мальчишек,
собравшихся  в шайку  и  назвавших себя  "капитанами песка":  они  были  его
товарищами, они были такими  же, как он, -- жертвами всех остальных людей. И
вот теперь ему казалось, что он бросил их, предал, изменил им. Мысль эта так
поразила  его, что  он приподнялся и сел. Нет,  он не  предал их. У них есть
закон: тех, кто нарушает его, изгоняют из шайки, и после этого добра не жди.
Но  никто еще не нарушал закон так, как собирается сделать это он, Безногий:
неужто он и вправду хочет быть барчуком и неженкой, пай-мальчиком -- ведь он
сам  первый  всегда  издевался  над ними? Нет, он не  предатель.  Трех  дней
хватило бы, чтоб узнать, где хранятся в доме самые дорогие вещи. Но  вкусная
еда, чистая одежда, собственная комната и нечто большее,  чем еда,  одежда и
комната -- нежность доны Эстер -- задержали его здесь на целых  восемь дней.
Он продался за эту нежность, как тот грузчик -- за деньги хозяев. Нет, своих
товарищей он не предаст. А дону Эстер? Ведь она верит ему, верит и доверяет.
И у нее в доме, как и в  портовом пакгаузе, превыше  всего блюдут закон:  за
провинность  -- карать,  за  добро  --  платить  добром.  А  теперь Безногий
преступит его, отплатит за добро злом. Он вспомнил,  какая радость обуревала
его,  когда  он  уходил  из дома, в  который  должны были  потом  проникнуть
"капитаны". А сейчас ему грустно. Он по-прежнему ненавидит всех, кроме сво
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 88
 <<-