ечет за пределы дня:
как копье, я позабыто стыла
среди других вещей. Но песни сила
далеко забросила меня, -
принести меня назад забыла.

Сестры ткут, о том, где я, гадая,
хлопают с утра дверьми рабыни.
Я одна, далекая, чужая,
и дрожу, как просьба: ей, богине,
в бездне мифов вздумалось отныне
жизнь мою изжить, огнем пылая.

САФО - ЭРАННЕ

Захотела - и тебя смутила,
обвила лозой, меча, как дрот,
и, как смерть, тебя насквозь пронзила
и верну, когда придет черед,
и вещам, и миру, как могила.

САФО - АЛКЕЮ

Фрагмент

Ну и в чем ты мне хотел открыться,
как проникнешь в душу изнутри,
если опускаешь ты ресницы
перед наказаньем? Посмотри,

ты, мужчина: вещи именуя,
мы живем, со славой породнясь.
Но погибло бы, я знаю, всуе
сладкое девичество при вас -

то, что пронесли мы без измены,
веря в то, что боги нас хранят,
так, что задыхались Митилены,
точно ночью яблоневый сад, -
в ароматах нашей спелой страсти.

Нет, не смог забыть ты обо всем
ради нас, твой час напрасно прожит
женолюб с поникнувшим лицом.
Ах, оставь, и я вернусь, быть может,
к лире гореванья моего.

Этот бог помочь двоим не сможет,
но когда пройдет сквозь одного...

* * *

ВОСТОЧНАЯ ПЕСНЬ ДНЯ

Ах, разве с берегом обетованным
не сходна узкая полоска ложа? -
Где в головокруженье непрестанном
мы пламенеем, страсть на страсть помножа.

И разве ночь, где неумолчен крик
зверей, грызущих в ярости друг друга,
нам не чужда, как день, что вдруг возник
снаружи, озираясь от испуга, -
кому понятен их чужой язык?

И надо нам в одно объятье слиться,
как лепестки цветка, пережидая,
пока кольцо зловещее сужая,
безмерное со всех сторон теснится.

Пока в объятьях прячется устало,
как знать нам, что из нас самих грозит
прорваться то, что до сих пор пугало, -
предательство, и нас не пощадит.

* * * 

АВИСАГА

I

Она лежала. Слуги привязали
ей руки к немощному, и часами
она лежала, оробев в печали
перед его преклонными летами.

И в бороду пугливо зар