Грядущие века узнают о тебе.
Столетия пройдут над царственною книгой.
И всякий, прочитав, сочтет ее великой.
Я создал целый мир вот этою рукой.
Кто сеял семена поэзии такой?
Иной умел строку огранивать красиво,
Остротами другой блистал красноречиво,
И хоть на этот блеск пошло немало сил –
Того, что сделал я, никто не совершил.
Я целых тридцать лет работал неустанно
И в песне воссоздал величие Ирана –
Вот скромный подвиг мой. Но если царь Махмуд
Сумел бы оценить тридцатилетний труд,
То, не найдя в стране подобия наградам,
На трон бы посадил меня с собою рядом.
Я целых тридцать лет под солнцем и во тьме
Трудился, точно раб, над книгой “Шах-наме”.
(Благословенно будь отныне это иго!)
И вот передо мной лежит она – “Царь-книга”.
Я думал, что теперь, царем оценена,
По доблести своей прославится она...
Позор моим летам! От царского обеда
В признание того, что “Шах-наме” – победа,
Достойная греметь средь боевых побед,
От царского стола мне вынесли... шербет31[31].
Так вот она, цена: один стакан шербета!
Как это пережить? Как пересилить это?
Так стоит ли, скажи, хоть медного гроша
Тот жалкий властелин, та мелкая душа?
Нет! Как наемника венцом ни озари –
Холопом будет он, хоть выскочил в цари.
Торговца амброю задев полой халата,
Приносим мы домой дыханье аромата,
Но если с угольщиком время проведешь –
Одну лишь черноту на платье принесешь.
Итак, не возлагай на низменных надежды,
Чтоб дух не очернить, как очернил одежды.
Будь этот царь Махмуд воистину велик,
Не отвратил бы он от гения свой лик.
Услышав от меня старинное сказанье,
Где пиршествует глаз, и слух, и осязанье,
До облака бы он вознес мои труды!
Не пил бы горечь я из сахарной воды,
И в восемьдесят лет на почве изобильной
Не чах Фирдоуси, голодный и бессильный.
Великие стихи слагал я для того,
Чтоб родины своей прославить торжество,
Чтоб царь и весь народ шли по путям высоким,
Чтобы владыка вдаль глядел орлиным оком,
Чтоб высшая была ему доступна страсть,
Чтоб вечно помнил он, что благу служит власть!
Но если позабыл... И слушать не желает...
Тогда пускай в огне душа его пылает:
Обидчика поэт сатирой пригвоздит –
И будет жить она, покуда мир стоит.
 




1[1] Пустыня Всадников - Аравийская пустыня
2[2] Иблис - дьявол
3[3] Див - злой духв зороастрийской религии
4[4] Джамшид - первоцарь легендарной династии Пишдадидов - синоним 
могущественного царя
5[5] Изед (Йездан) - бог, творец
6[6] ...царь семи земных частей... - древние иранцы делили всю обитаемую землю 
на 7 областей (иклимов)
7[7] Мобед - жрец в зороастрийской религии, которая являлась национальной в 
древнем Иране
8[8] Пери - злой дух женского рода в зороастрийской религии
9[9] ... престол Кейванов - легендарная древнеиранская династия Кейанидов 
(Кей-Кубад, Кей-Кавус, Кей-Хосров
10[10] ...на айване - в "Шах-наме" тронный зал
11[11] Ахриман - в зороастрийской религии, в основе которой лежал дуализм, 
Ахриман - божество тьмы и зла, в противоположность Ахурамазде - божеству добра 
и света
12[12] Рум - Византия
13[13] Майдан - ристалище
14[14] Туран - земли севернее Сырдарьи и Аральского моря, которые были заселены