|
Возьмите булавы, кабульские мечи,
И каждый пусть займет назначенное место,
И не должны одни других опережать”.
Военачальники и храбрые вельможи,
Передо львом-вождем сомкнувшись в тесный ряд,
Ответили ему: “Мы все рабы царевы,
Для шаха одного на свете мы живем.
Что повелит он нам, немедленно исполним
И землю превратим кинжалами в Джихун”.
И после этого они вернулись в ставки,
Вернулись с мыслями, как месть свою свершить.
Как только белый день с востока показался
И темной ночи стан согнулся перед ним,
Царевич Менучехр явился в центре войска;
Он в шлеме румском был, в броне, с мечом в руках.
И разом воины крик мощный испустили
И копья подняли, направив к облакам.
Кипел в сердцах их гнев и хмурились их брови,
Лицо земли ковром свивали под стопой.
В порядки должном шах свое устроил войско,
И правое крыло, и левое, и центр.
Судну на лоне вод земля была подобна,
Что, кажется, сейчас готово потонуть.
Вот, грянул барабан со спин слонов огромных
И будто Нил-река колыхнулась земля.
А впереди слонов литаврщики гремели
И пылом боевым кипели словно львы.
Подумать бы ты мог, что пиршества тут место:
Такой здесь шум стоял от труб и от рогов.
Вот, разом тронулись войска, горам подобны,
И сшиблись с двух сторон отдельные полки.
Равнина сделалась, как будто море крови,
Казалось, выросли тюльпаны из земли.
Могучие слоны ступали в кровь, и стали
Коралловым столбам подобны ноги их.
Был богатырь один, Шируй носивший имя,
Отличный храбростью и жадный к славе муж.
Средь турок выступил, скале уподобляясь,
И в страхе перед ним смутились храбрецы.
Когда Карен его среди врагов заметил,
Он руку протянул и меч вражды извлек.
Но заревел Шируй, как лев остервенелый,
Метнул копье храбрец, направив в стан его,
И в страхе перед ним Карена сердце сжалось
И смелый не стерпел, не выстоял тогда.
Потом и Сам герой, заметивши Шируя,
Громовый издал крик и мчится на него.
То видя, и Шируй, подобно леопарду,
На храбреца летит и с ним вступает в бой
И Саму булавой такой удар наносит
По голове, что тот стал желтым, словно дрок,
Героя шлем разбил и голову поранил.
Затем к мечу вражды он руку протянул,
И к войску своему тот и другой вернулись,
Два славных витязя, стремившиеся в бой.
Но вот опять Шируй как ветер появился
Перед рядами войск и Менучехра звал
Счастливого, крича: “Ваш витязь, полководец,
Которого зовут Гершасп властитель, где?
Коли решится он со мной на битву выйти,
Я броню алую надену на него.
В Иране только он соперник мне по силе,
Но нет и у него такой, как у меня.
Подобного мне нет в Иране и Туране,
И только богатырь - соперник мой в бою.
Я острие меча питаю львиной кровью
И палицу кормлю лишь мозгом храбрецов,
И если на вражду мой меч из ножен вынут,
Рекою крови он семь поясов зальет”.
Гершасп на этот зов в ту сторону помчался
И, подскакав к вождю из западных земель,
Ширую гордому он крикнул громогласно,
И поле дрогнуло от голоса его:
“Упрямый человек, упорная лисица!
Ты вызывал меня средь этих храбрецов?
Хоть в силе надо мной имеешь превосходство,
Но вот сейчас твой шлем заплачет по тебе”.
Шируй в ответ сказал: “Я тот Шируй, который
Срубил бы голову огромному слону”.
И, разогнав коня, понесся на Гершаспа;
|
|