Погибло дерево тенистое царей”.
Потом разъехались два гнусные злодея:
Один к себе в Китай, другой уехал в Рум.
А Феридун, меж тем, не сводит глаз с дороги,
И войско и венец тоскуют по царе.
Когда ж ему пора вернуться наступила.
Как мог узнать отец о случае таком?
Уж бирюзовый трон он сыну приготовил,
Корону для него каменьями убрал
И сборы делали идти ему навстречу:
Вина и музыку, певцов хотели взять,
Литавры привезли, слона вели для шаха,
И торжества ему готовила страна.
Так были заняты царь Феридун и войско,
Как затемнялся вдруг столб пыли на пути,
И в пыльном облаке верблюд затем стал виден;
Гонец на нем сидел, печалью удручен,
И громко он кричал, печальный этот вестник.
Он ларчик золотой держал в своих руках;
А в золотом ларце, обернутая шелком,
Была заключена Иреджа голова.
С стенаньем, вздохами и с бледными щеками
Приблизился к царю тот добрый человек.
Но смутными слова посланца показались,
С златого ларчика спешили крышку снять,
А шелковую ткань как вынули оттуда,
В ней оказалася Иреджа голова.
И Феридун без чувств упал с коня на землю,
И рвали воины одежды на себе;
Померкли взоры их, и лица потемнели:
Надеялись они иное увидать.
И вот, когда их царь вернулся так с дороги,
Назад со встречи той пошли теперь войска,
Знамена разорвав; вверх дном их барабаны,
И темны, как эбен, ланиты у вельмож.
Литавры и слонов покрыли черной тканью
И темным индиго посыпали коней.
Пешком назад и вождь, и войско возвращались;
Землею головы посыпав, шли они:
Герои в горести стенанья испускали
И тело рвали с рук от скорби по царе.
Не верь любви к тебе судьбы непостоянной:
Не свойственно прямым кривому луку быть.
Судьба круговорот над нами совершает:
Чуть обратит лицо, и снова отвернет.
Ты мнишь, судьба твой враг - она лицо покажет,
Ты другом звал ее - не видишь в ней любви.
Я дам тебе совет хороший и полезный:
Отмой с своей души любовь к мирским делам.
С стенаньем громким шах, с разбитым сердцем войско,
Направились тогда в Иреджев пышный сад;
В те дни, когда царей торжествовали праздник,
По большей части в нем устраивал он пир.
Младую голову сыновнюю в объятьях
Сжимая, Феридун, шатаясь, шел туда;
Вошел и на престол на царский бросил взоры:
Казался мрачен трон без юного царя;
На царский водоем взглянул, на кипарисы,
На роз кустарники, на ивы и айвы,
И черною землей он на престол посыпал,
А стоны воинов к Сатурну поднялись.
И волосы рвал царь, стенанья испуская,
Изранил все лицо и слезы проливал.
Кровавым поясом себя он опоясал
И запалил дворец, сыновнее жилье,
И вырвал роз кусты, и сжег все кипарисы:
Ко всякой радости закрыл теперь глаза.
Иреджа голову держа в своих объятьях,
Ко Всемогущему лицо он обратил
И так к Нему воззвал: “О Судия правдивый!
На умерщвленного безвинно Ты воззри!
Вот голова его, отсечена кинжалом,
Одна передо мной, а тело съели львы.
О Боже! Жги огнем сердца злодеев этих,
Чтоб видели они лишь бедственные дни!
Их внутренность пронзи клеймом таких мучений,
Чтоб даже дикий зверь к ним жалость возымел!
А я молю Тебя, о Судия всемощный,
Чтоб столько было мне дано еще прожить,
Дабы я видеть мог от семени Иреджа