Зачем же возложил могущества венец?
Тебе страна Иран и трон царей великих, 
А мне у турок быть, стянувши пояс свой?
Старейший брат наш Сельм на Западе тоскует
А ты в венце сидишь над грудами богатств.
Так произвел раздел отец-мировластитель: 
На сына младшего он только и смотрел”. 
Иредж, такую речь услышавши от Тура, 
С святою кротостью на это возразил 
И так ему сказал: “О царь славолюбивый! 
Довольным хочешь быть - спокойствия ищи.
Ни царского венца не надо мне, ни трона,
Ни пышных титулов, ни всех иранских войск,
Не нужны ни Иран, ни Запад, ни Китай мне,
Ни степень царская, ни весь простор земли.
Коль власти результат одни лишь огорченья,
То слезы надо лить над властию такой.
Хотя бы оседлал ты свод небес высокий,
А все ж в конце концов кирпич твоя постель.
Хоть мне принадлежал доселе трон Ирана,
Но я уж сыт теперь престолом и венцом
И вам передаю свой перстень и корону,
Лишь ненависть ко мне оставьте вы свою.
Бороться, воевать я с вами не намерен
И сердце оскорблять не стану никому.
Я власти не хочу, коль это вам обидно,
Хотя б вдали от вас остаться мне пришлось.
Смирение - одно, что мною руководит,
И к ближнему любовь - единый мой закон”.
Прослушал до конца всю эту речь Иреджа,
Но в братнины слова не вдумывался Тур:
По нраву не пришлись ему Иреджа речи
И мир в его глазах достоинств не имел.
С сиденья своего он в гневе приподнялся
И начал говорить и вскакивал не раз.
Вдруг схватывает он сиденье золотое
И, с места своего стремительно сбежав,
Удар по голове наносит венценосцу.
За жизнь свою Иредж взмолился тут к нему:
“Ужель, - воскликнул он, - ты Бога не боишься?
Не жаль тебе отца? Таков ли замысл твой?
Не убивай меня, иначе напоследок
Судьбою взыщется с тебя за кровь мою.
О, не включай себя в число убийц! Отныне
И признаков моих ты даже не найдешь,
Коль нравится тебе и ты доволен этим,
Что можешь жизнь давать и отнимать ее.
Не трогай муравья, несущего крупинку:
Есть жизнь и у него, а жизнь ведь так сладка!
Я дальний уголок найду себе на свете
И буду добывать насущный хлеб трудом;
Зачем же пояс свой стянул на кровь ты брата,
И старому отцу ты хочешь сердце сжечь?
Ты мир себе искал - нашел, не лей же крови 
И не вступай в борьбу с Властителем миров”. 
Все это слышал Тур, но словом не ответил:
Кипел на сердце гнев, мутилось в голове.
Кинжал из сапога он выхватил и брата 
Кровавою чадрой покрыл всего до ног: 
Как яд губительной, сверкающею сталью
Он царственную грудь Иреджа растерзал,
И подломился стан могучий падишаха,
И на землю упал высокий кипарис;
По нежному лицу струею кровь лилася,
И умер славный вождь, властитель молодой.
Венчанную главу отрезал Тур от тела
Слоноподобного, и был всему конец...
О мир! Ты на груди взлелеял сам Иреджа,
А после не хотел и жизни уберечь.
Не ведаю, к кому ты втайне благосклонен,
А что являешь ты, достойно только слез.
И ты, о человек, безумьем помраченный,
В ком мучится душа желаньем благ земных,
Подобно двум царям объятый жаждой мести,
Примером научись злодеев этих двух.
Наполнил мускусом и амброй череп брата
И к старому царю Тур голову послал
И так велел сказать: “Вот голова любимца,
Который получил наследственный венец.
Отдай ему теперь венец и трон, коль хочешь!