Кто славные венцы сиянием покрыл,
Кто может мрак ночной как ясный день представить,
Кто страх с надеждою хранит в своей казне,
Кем облегчение в страданьях подавалось,
Через кого весь блеск явился на земле.
Короны для себя, сокровищницы полной,
Престола и палат я боле не хочу;
Лишь для сынов своих хочу любви и мира
За долгие труды, подъятые отцом.
Брат, на которого вы сердцем распалились,
Хотя ни на кого он холодом не дохнул,
К вам поспешил теперь из-за обиды вашей
И с вами видеться желанием горит.
Он царством пренебрег и вас предпочитает,
Как благородному прилично поступать;
С престола он сошел и на седло садится
И опоясал тем к покорности свой стан.
А так как брат Иредж обоих вас моложе
И ласки и любви вполне достоин он,
Почтите вы его, радушно угостите,
Лелейте душу так, как тело холил я.
А после, как у вас дней несколько пробудет,
Отправьте с почестью ко мне его назад”.
К посланию печать цареву приложили,
И из палат отца Иредж пустился в путь,
С дружиной ехал он из юношей и старцев,
Как к путешествию бывает нужно то.
Когда он подъезжал к местам, где были братья
(Их черных замыслов он не подозревал),
То, по обычаю, они навстречу вышли
К нему и вывели все войско перед ним;
Увидели лицо любезное Иреджа,
И стали лица их еще мрачней тогда.
Два ненавистника с Иреджем добродушным,
Хоть с неохотою, вступили в разговор.
Два - с местью на душе, один - с спокойным сердцем
В палатку пышную направились втроем.
Все войско взорами следило за Иреджем:
Он так достоин был престола и венца!
И сердце воинов любовью волновалось;
В сердцах любовь к нему, в глазах - его лицо.
А после воины попарно расходились
И потихоньку всяк Иреджа прославлял:
“Ему достойно быть над нами падишахом,
Ему бы одному могущества венец”.
А Сельм, со стороны за войском наблюдая,
Был тяжко поражен поступками его.
Со злобою в душе вернулся он в палатку,
Кипело на сердце, и хмурилось чело.
Из ставки он велел всем посторонним выйти
И с братом Туром сел и с ним совет держал.
О всяческих делах в беседе рассуждали:
О царстве, о венце, о всех странах земли.
Среди беседы Сельм так молвил брату Туру:
“Что значит, что войска разбились по частям,
В то время как с пути обратно возвращались,
Не обратил ли ты внимание на них? 
Ведь сколько по пути людей ни проходило. 
Никто очей своих с Иреджа не сводил.
Да, войско двух царей одно до встречи было, 
А после встречи той уж сделалось другим.
И мрачно у меня в душе из-за Иреджа,
И думы, думы все теснятся в голове. 
Войска двух наших стран, как я заметил это, 
Хотят теперь царем Иреджа одного. 
И вот, коль из земли корней его не вырвешь,
Сам с трона своего к ногам его падешь”.
Покончив разговор, они поднялись с места
И думали всю ночь, как замысел свершить. 
Когда отдернулась завеса перед солнцем 
И поднялась заря и сон разогнала, 
Безумцам обоим на сердце загорелось, 
Чтоб поскорее смыть весь стыд с своих очей.
С великой пышностью поехали два шаха, 
К палатке братниной направились они. 
Иредж, их из шатра увидев на дороге, 
Навстречу выбежал, любовью в сердце полн;
И братья вместе с ним вошли в его палатку
И разговор большой о том, о сем пошел.
Иреджу Тур сказал: “Ты нас двоих моложе,