отношении к образу каждой вещи, согласно чему 
<например>
сказано: Во-первых, здесь -достойный власти <внешний> вид. И кроме того как о 
виде
говорится также о том, что подчинено разъясненному выше роду, в соответствии с 
чем мы
обычно говорим, что человек есть вид живого существа, причем живое существо, 
это-род,
а белое, это-вид цвета и треугольник - вид формы. Но если, выявляя род, мы 
учитывали
вид, сказавши, что род есть то, что сказывается в отношении многих и различных 
по виду
вещей, при указании существа этих вещей, а вместе с тем мы вид обозначаем как 
то, что
подчинено разъясненному выше роду, в таком случае надо твердо стоять на том, 
что так
как и род есть род в отношении чего-нибудь и вид есть вид чего-нибудь (то и 
другое
<значит> всегда <стоит> в отношении друг к другу), поэтому и в формулировках
определения как одного, так и другого необходимо одинаково пользоваться и тем и
другим. Отсюда значение вида указывают и так: вид есть то, что ставится под 
родом и о
чем род сказывается при указании его (т. е. вида) существа. А кроме того оно 
указывается и
{3}
так: вид есть то, что сказывается о многих отличных по числу <вещах> при 
указании
существа этих вещей>. Но уже такая формулировка могла бы относиться только к 
самому
последнему виду - к тому, что является только видом, между тем другие относятся 
и не к
самым последним видам.

То, о чем здесь идет речь, могло бы стать ясным следующим образом. В каждой 
категории
есть некоторые определения, которые являются в наивысшей мера родами, и, с 
другой
стороны, -некоторые, которые являются в наивысшей мере видами, и между теми,
которые являются в наивысшей мере родами, и теми, которые являются в наивысшей 
мере
видами, имеются <также> другие. В наивысшей мере родовой характер носит то, за
пределы чего не может подняться какой-либо другой род, в наивысшей мере видовой
характер то, за пределы чего не может опуститься <какой-либо> другой вид, а 
между тем,
что является в наивысшей мере родом, и тем, что является в наивысшей мере видом,

помещаются другие определения, которые, оставаясь одними и теми же, оказываются 
и
родами и видами, если, однако, их ставить в отношение то к одному, то к другому.
 То, о
чем идет речь, можно пояснить на одной категории. Субстанция и сама это-род, а 
под нею
находится тело, под телом- одушевленное тело, под этим последним - живое 
существо,
под живым существом- разумное существо, под ним- человек, а под человеком - 
Сократ,
Платон и <вообще> отдельные люди. Но в этом ряду субстанция есть то, что 
является в
наибольшей мере родом и выступает только как род, а человек-то, что является в
наибольшей мере видом и выступает только как вид, тело же есть вид по отношению
субстанции, но род по отношению к телу одушевленному. В свою очередь, и 
одушевленное
тело есть вид по отношению .к телу, но род по отношению к живому существу (т. е.

животному), и в свою очередь живое существо есть вид по отношению к 
одушевленному
телу, но род по отношению к разумному существу, а разумное существо есть вид по
отношению к живому существу, но род по отношению к человеку, человек же есть 
вид по
отношению к разумному существу, но уже не является также и родом по отношению к
отдельным людям, а есть только вид и все, что непосредственно сказывается перед
индивидуумами, может быть только видом, но уже не - родом.

Таким образом, как субстанция стояла на самом верху, потому что раньше ее не 
было
ничего, и являлась родом в наивысшей мере, так и человек представляет собою вид,
 за
которым уже нет <другого> вида или чего-нибудь, способного <дальше> делиться на
виды, но <за этим видом> уже идут те или другие индивидуальные вещи (ибо нечто
индивидуальное есть Сократ и Платон и вот этот белый предмет), он оказывается
исключительно только видом