сторонников. В таких условиях следовало поддерживать любой план направить 
насилие в сторону от Центральной Европы. Третьей причиной было то, что 
отвоеванные земли в Испании стали принадлежать освободившим их христианским 
воинам, как вассалам престола святого Петра (престол святого Петра — престол 
римского папы, поскольку святой Петр был первым римским епископом, а все папы — 
его преемники). Этой системы стали придерживаться во всех последующих Крестовых 
походах.


Мотивы тех, кто присоединился к крестоносцам, тоже были разными. Без сомнения, 
многие горели желанием нести христианство, раз к этому призывала церковь, и 
вернуть «святые места» христианству, убивая неверных, которых они считали 
оскорбителями церкви и угнетателями своих братьев-христиан. Эти чувства были, 
однако, отнюдь не повсеместными. Свирепость крестоносцев по отношению к 
мусульманам в Испании разительно отличалась от толерантности, проявленной ими 
по отношению к коренным испанцам. 
[194]
Мусульманский эмир Севильи был союзником Альфонсо VI Кастильского (ум. 1108), а 
Сид Кампеадор, герой испанских легенд, как король Артур в Англии, был в 
реальности наемником, готовым, если заплатят больше, перейти на сторону 
мусульман
[195]
.

Некоторые рыцари, без сомнения, отправились в Крестовый поход в надежде 
получить прощение своих грехов. Другие же, безземельные рыцари (младшие сыновья 
в семье и «солдаты удачи»), присоединялись к этим походам в надежде приобрести 
землю и высокое положение за морем, и папа римский в своих обращениях довольно 
откровенно использовал эти надежды. Даже некоторые из лидеров Первого 
крестового похода, такие как Балдуин, брат Готфрида Бульонского, были, можно 
сказать, безземельными. Других в поход, видимо, посылали любовь к войне или 
страх правосудия. Очень малое число крестоносцев представляли, сколь большие 
расстояния придется пройти или насколько трудным окажется выполнение 
поставленных задач. Без сомнения, зная, что Бог на их стороне, они не 
сомневались в успешности своей миссии.

Урбан II, один из самых выдающихся дипломатов своей эпохи, смог уменьшить все 
более расширяющийся раскол между восточной (православной) и западной 
(католической) церквями. Он с энтузиазмом воспринял идею «священной войны» для 
освобождения страдающих христиан на Востоке и снова открыл маршруты паломников 
к «святым местам», закрытые из-за анархической сумятицы в Малой Азии и Святой 
земле, вызванной набегами 
[196]
сельджуков. Призыв Урбана прозвучал на соборе в Клермоне 27 ноября 1095 года 
перед большим количеством собравшихся на поле за границами города. Урбан описал 
собравшимся страдания братьев-христиан и трудности, переживаемые паломниками, 
после чего призвал своих слушателей, богатых и бедных, перестать воевать друг с 
другом и посвятить свои мечи службе одному лишь Богу. Он предложил им награду в 
виде новых земель и отпущение грехов тем, кто погибнет.

Папа распространил свой призыв с помощью синодальных писем ко всем епископам, а 
также, возможно, писем к королям, князьям и другим правителям западного мира. 
Отклик был колоссальным по масштабам и полным энтузиазма. Пока папа римский 
занимался приготовлениями, подыскивая для того, чтобы возглавить поход, 
соответствующих великой цели командиров, создавал флот для снабжения 
крестоносцев (через Геную), подготавливал церковников к тому, чтобы церковь 
защищала земли всех, принявших христианство, к нему шли обещания поддержки со 
всех направлений.

Наиболее успешными, похоже, оказались призывы странствующих проповедников, 
таких как Петр Амьенский, которые породили надежды у крестьян, чья жизнь 
казалась им особенно мрачной из-за притеснений феодалов, нехватки земли из-за 
роста населения и ряда сильнейших неурожаев. Призрачные обещания проповедников, 
казалось, предоставляют сельским жителям, чьи надежды на землю казались 
безнадежными, верную дорогу к лучшей жизни и спасению души. Петр Амьенский, 
двигавшийся по Франции и Северной Германии, собрал вокруг себя огромную массу 
людей, почти совершенно неорганизованную и недисциплинированную, по большей 
части людей из беднейших классов, как сельских жителей, так и горожан, а также 
множество преступников, желавших избежать наказания, и лишь небольшое число 
мелких, в основном германских, дворян. Многие шли вместе с семьями. Долгий и 
катастрофический марш через Центральную Европу этого народного Крестового 
похода был неожиданным для Восточной Римской (Византийской) империи, которая 
готовилась встречать крестоносцев по проходящим через Адриатику маршрутам 
паломников. Этот Крестовый поход провалился вскоре после того, как прибывшие 
достигли Малой Азии. 
[197]
С чисто военной точки зрения этот Крестовый поход не имел никакого значения. Не 
имел значения и так называемый германский Крестовый поход, который начался с 
погромов и истребления евреев в Рейнланде, Мозеле и всех городах по пути 
движения крестоносцев, но не продвинулся много дальше венгерской границы, где