были, помимо прочих, два рыцаря — некий Ашон, молодой придворный фаворит, и 
капитан Матас, человек несколько эксцентричный в поведении и в одежде, но 
наряду с тем — храбрый солдат, верой и правдой служивший своему королю во всех 
войнах, за что его высоко ценили, несмотря на все его странности. На охоте эти 
двое что-то не поделили и решили драться. Вот они потихоньку отстают от своих 
спутников, выбрав себе расположенный неподалеку крутой холм, забираются на него 
и принимаются выяснять отношения с помощью рапир. Опытный вояка Матас 
обрушивает на соперника столь мощный натиск, что оружие быстро вылетает у того 
из рук; однако в силу великодушного расположения духа и нежелания прослыть 
mangeur de jeunes gens
[33]
командир отпускает посрамленного со словами:

— Ступайте же, молодой человек, и поучитесь лучше держать оружие в руках, да 
остерегайтесь впредь бросаться на таких людей, как я. Я прощаю вас, ведь вы еще 
так молоды, и давайте теперь обо всем забудем. Поднимите свою шпагу.
Произнеся это, Матас поворачивается к своему коню, собираясь сесть на него и 
вернуться к остальным, но тут вероломный Ашон, чью жизнь он только что пощадил, 
подбирает выбитую шпагу, бросается вслед Матасу и протыкает его насквозь, так 
что тот падает замертво.
Смерть Матаса вызвала всеобщее сожаление, поскольку это был храбрый воин, но 
герцог Гиз очень разозлился на убитого за то, что он так невысоко оценил свои 
воинские навыки и свое везение, заставившие противника сдаться ему на милость, 
что счел, гордец, допустимым оставить побежденному жизнь, которой тот и 
воспользовался для того, чтобы тут же убить великодушного победителя. 
Итальянские специалисты по этикету дуэлей придерживались в те времена того же 
мнения, что и Гиз, советуя добрякам, не желающим лишать побежденного противника 
жизни, оставлять его в таком случае, как минимум, лежащим на земле с 
покалеченными руками и ногами во избежание какого-либо злодейства с его стороны,
 а кроме того — полоснуть его по лицу так, чтобы оставить уродливый шрам на 
вечную память. Матасу стоило бы прислушаться к этим советам.
Как месье де Милло сразился с бароном де Вито и бесчестно убил его
Хоть бесчестное убийство барона де Вито и служит плохой репутацией его 
противнику, но и сам барон представлял собой личность не особенно симпатичную, 
отличаясь, по свидетельствам современников, во всем, что касалось проявлений 
жестокости. Как-то раз в Тулузе он встретился с бароном де Супе, чрезвычайно 
самоуверенным молодым человеком, который имел неосторожность недооценить де 
Вито. Тот был человеком щуплым, и де Супе, который, наоборот, имел богатырские 
размеры, посматривал на него сверху вниз во всех отношениях. Как-то раз за 
ужином они поругались по какому-то банальному поводу, и де Супе позволил себе 
швырнуть канделябром противнику в голову. Рассвирепев, коротышка схватился за 
меч и готов был драться прямо там, но его удержали друзья Супе, которых было 
там гораздо больше, чем его собственных, поэтому он просто покинул дом. Но, 
выйдя, спрятался и стал ждать с мечом наготове, а когда вышел ничего не 
подозревающий Супе, бросился на него и проткнул насквозь. Тело де Вито бросил 
там же, на дороге, что было, надо сказать, делом опасным, ведь в Тулузе как раз 
в тот период законы соблюдались строго, да и влиятельных друзей и родственников 
у убитого в городе оказалось предостаточно, так что, попадись де Вито им в руки 
— наказание было бы неизбежным. Однако тут его спас низкий рост — он переоделся 
девушкой и неопознанным проскочил через городские ворота, таким образом, по 
словам своего обожателя Брантома, «храбро избежав смерти».
Вскоре после этого с ним снова происходит не менее похвальная история. На этот 
раз гнев де Вито пал на некоего Гонельо, любимчика короля, и вполне заслуженно 
— ибо тот, по слухам, жульнически убил младшего брата нашего героя, 
пятнадцатилетнего юношу, которому прочили большое будущее. И вот яростный барон,
 узнав, что убийца с тремя друзьями держит путь к себе в Пикардию, поскакал 
вслед в сопровождении лишь одного своего друга — молодого Бусико, догнал 
преследуемого на равнине возле Сен-Дени и сразу же убил безо всяких церемоний. 
Король, очень любивший Гонельо, был в бешенстве, и, поймай он барона, тому 
пришел бы конец. Но наш достойный рыцарь успел сбежать в Италию и так и не 
вернулся до того самого дня, когда злой рок свел его с Милло, у которого было 
достаточно причин ненавидеть барона, чтобы сразу же бросить ему вызов.
Вот два противника встречаются в сельской местности под Парижем, с ними — 
секунданты, призванные следить за тем, чтобы ни на одном из противников не было 
скрытых доспехов или магических амулетов для обретения нечестного преимущества. 
Оба разделись до рубашек, секундант Милло подходит к барону, а секундант барона 
— к Милло, тот расстегивает рубашку и показывает, что под ней ничего нет. 
Дуэлянты становятся в стойку и обмениваются серией быстрых ударов, после 
которых острие рапиры барона оказывается погнутым. Но погнуться оно могло и об 
эфес шпаги противника; тогда де Вито мгновенно наносит два укола сопернику в 
грудь так, что тот отскакивает шага на три-четыре, но больше никакого эффекта 
удары не оказывают. Де Вито начинает что-то подозревать и принимается атаковать 
«эстрамасонами».
Эстрамасон, как называет этот удар Брантом, — это необычный отвесный удар, 
наносимый в голову, но не с целью прямо проткнуть ее, а проколоть голову сверху 
вниз, от лба до подбородка. Милло парирует эти удары, что можно уверенно 
сделать шпагой и кинжалом одновременно, подняв их кверху и скрестив близко к 
рукоятям — так называемое «двойное» парирование, и, воспользовавшись 
предоставленной возможностью, тут же наносит барону мощный колющий удар в 
корпус, а за ним — еще один, и еще, и еще, и приканчивает противника, не дав