некоторые явные исключе­
ния, а именно: 
а) Иисус Христос, Богородица и апостолы изобра­
жались в традиционных одеяниях, ставших своего рода 
стереотипными, стандартными задолго до того перио­
да, о котором рассказывает наша книга. Эта традиция 
сохранилась до нашего времени. 
б) По мере того как шло время (и особенно это за­
метно с XV века), художники стали стремиться придать 
четко определенным группам персонажей экзотичес­
кий или, по крайней мере, непривычный вид. Как пра­
вило, так изображались язычники, восточные тираны 
и гонители христиан — здесь художники полагались в 
основном на свое воображение. В результате эти обра­
зы обладают фантастическим, часто смешанным, со­
стоящим из разнородных элементов обликом благодаря 
головным уборам, доспехам, оружию и т. д., по боль­
шей части порожденным фантазией художника. Целью 
художника было сделать фигуры отталкивающими, из 
ряда вон выходящими и/или смехотворными, неле­
пыми. 
в) Время от времени предпринимались попытки того, 
что можно назвать «доморощенной археологией» в изоб­
ражении предков и их окружения. В значительной степе­
ни и это был вопрос вымысла. Но также любой фасон, 
вышедший из моды, мог послужить художнику для изоб­
ражения любого предшествующего периода. Начиная с 
1500 года под влиянием гуманизма и итальянской куль­
туры для изображения иудеев, греков и римлян стал ис­
пользоваться весьма условный, схематичный псевдоклас­
сический костюм. Однако интересным представляется 
встречающееся время от времени изображение в некото­
рых работах подлинных фрагментов доспехов, созданных 
гораздо раньше, чем жил художник. До нас дошли шле­
мы и другие предметы, сделанные еще в XIV веке (а в 
некоторых случаях и раньше), следовательно, художник 
прошлого также мог видеть ранние доспехи или же их 
изображения в оружейных мастерских, арсеналах или церквах. Не будем дальше 
развивать эту тему, хотя риск­
ну предположить, что она представляет собой непаханое 
поле для археологов. Взять хотя бы безошибочное изоб­
ражение баскинета «свиное рыло» с характерным за­
бралом (1380—1420) в работах Мемлинга, Ганса Гольбей-
на Старшего и Маттиаса (Матиса) Грюневальда (конец 
XV — начало XVI столетия). 
Разумнее всего делать умозаключения на примерах, 
данные о которых известны или могут быть установлены 
без особого труда. Исследователь не должен позволять 
ввести себя в заблуждение надписью или датой, которые 
появляются и расстраивают его выводы, — они вполне 
могут оказаться подделками (отчасти это справедливо и 
в отношении доспехов), поэтому ему надлежит все про­
верять. Наконец, ему стоит иметь перед глазами и для 
того собирать иллюстрации (фотографии, художествен­
ные открытки, репродукции) и — если у него есть спо­
собности к рисованию — делать наброски, зарисовки 
произведений, которых нет в его коллекции. Принципы 
систематизации и классификации коллекции оставляем 
самому исследователю — ему лучше судить, что позволит 
ему быстрее наводить справки в его коллекции, которая 
будет пополняться удивительно быстро. 
Совершенно иная категория — литературные свиде­
тельства. Рисунок, живописное полотно или резное изоб­
ражение, если они не выполнены в примитивной техни­
ке, производят определенное впечатление. Совершенно 
иначе обстоит дело со словом. Даже опытный текстолог 
часто принужден довольствоваться догадками — работа, 
имеющая мало общего с трудностями палеографии. Су­
ществуют два противоположных момента, оказывающие 
влияние на изучение истории костюма. Не говоря уже об 
особенностях местного использования терминов, мы об­
наруживаем: 
а) что определенные слова с течением времени ра­
дикально изменили свое значение; 
б) что предмет одежды с течением времени меняет 
свое название. В отношении первого случая хорошим примером 
является слово «чулки» (hose). Сначала оно означало то, 
что мы называем чулками, гетрами. Затем — одновре­
менно бриджи и чулки. В конце XVI века это слово 
применяется к бриджам. К середине XVII столетия к