характеру выполнения действия. Здесь, как и в предыдущем случае, при 
пробуждении возникает тот же самый процесс подготовки к внушенной задаче. 
Следовательно, постгипнотическое действие выполняется без возникновения 
спонтанного транса. Однако процесс подготовки снова сопровождается спонтанным 
трансом.
•	Отсутствие амнезии всех событий транса.
Это наиболее характерно при спонтанном воспоминании событий и экспериментов с 
состоянием транса. Субъект, которому дана команда выполнить постгипнотическое 
действие в определенное время после пробуждения, может начать вспоминать все 
свои действия и ощущения в течение транса, и при этом преждевременно выполнять 
постгипнотические внушения. Обычно это восстановление памяти мотивируется 
любопытством и лишено какого бы то ни было целенаправленного значения 
относительно внушенной постгипнотической задачи. Если говорить буквально, оно 
вламывается в память из-за неадекватности амнестических барьеров. Хотя такое 
поведение наиболее типично, его чрезвычайно трудно понять, потому что сначала 
возникает амнезия относительно постгипнотических внушений, а потом воспоминание,
 а также потому, что воспоминания часто фрагментарны, отрывочны.
Отсутствие развития спонтанного транса в начале выполнения постгипнотического 
действия не противоречит нашим наблюдениям. Скорее, оно подразумевает, что у 
субъекта могут возникнуть определенные изменения в психологической ситуации. 
Они могут преобразовать характер самого постгипнотического действия и сделать 
его таким, что субъект осознает его глубинную природу и его причины. 
Следовательно, действие трансформируется в постгипнотическое только по времени.
Значение спонтанного постгипнотического транса.
Значение спонтанного состояния транса как неотъемлемой части выполнения 
постгипнотических внушений весьма разнообразно и имеет отношение ко многим 
важным вопросам гипноза. Постгипнотический транс имеет прямое отношение к 
проблеме диссоциации и таких гипнотических явлений, как, например, раппорт, 
амнезия, избирательная память, каталепсия; а также к общим экспериментальным и 
терапевтическим вопросам постгипнотических явлений.
Спонтанный постгипнотический транс как критерий индуцированного гипнотического 
транса.
Спонтанный постгипнотический транс представляет собой надежный индикатор 
истинности первоначального транса. Тщательное наблюдение часто показывает, что 
в спонтанном постгипнотическом трансе продолжаются модели поведения, отмеченные 
в первоначальном состоянии транса. Это видно из следующего примера. Во время 
одного-единственного гипнотического транса экспериментатор выдал большое 
количество не связанных между собой постгипнотических внушений, каждое из 
которых должно было быть выполнено позже, как отдельная задача в ответ на 
отдельный “ключ”. Во время транса состояние субъекта, находящегося в раппорте с 
двумя наблюдателями, изменялось командами, не зависящими от постгипнотических 
внушений. В течении спонтанного транса отмечались заметные изменения, возникшие 
при выполнении постгипнотических внушений: субъект, находясь в раппорте с 
экспериментатором, время от времени оказывался в раппорте то с одним, то с 
другим, то с обоими наблюдателями, то ни с одним из них. Последующая проверка 
записи показала, что раппорт, проявляемый в каждом спонтанном постгипнотическом 
трансе, точно отражал состояние раппорта, существовавшего в то время, когда 
было дано отдельное постгипнотическое внушение. Очевидно, что это открытие 
имеет непосредственное отношение к вопросу о раппорте.
Дальнейшие исследования показали, что правильная словесная формулировка 
постгипнотических внушений может означать либо продолжение, либо отсутствие в 
спонтанном трансе общих моделей поведения, принадлежащих к первоначальному 
состоянию транса. Выяснилось, что постгипнотические внушения, содержащие прямой 
намек на поведение испытуемого в течение гипнотического сеанса, могут в 
дальнейшем препятствовать возникновению постгипнотического транса. Однако то же 
внушение, содержащее косвенные, но точно определенные во времени намеки, может 
способствовать продолжению первоначального поведения в трансе. Например, во 
время экспериментальной работы над этой проблемой оказалось, что следующая 
формулировка постгипнотического внушения: “Как только я звякну ключами, вы 
обязательно сделаете то-то и то-то” — часто служила поводом для продолжения в 
спонтанном постгипнотическом трансе тех же моделей поведения, которые 
наблюдались в первоначальном трансе. А слова: “Завтра или когда-нибудь еще, 
когда я звякну своими ключами, вы непременно сделаете то-то и то-то” — не могли 
вызвать у субъекта модели поведения первоначального транса (так как эта 
формулировка подразумевала возможные изменения в ситуации). Наблюдения показали,
 что поведение субъектов при выполнении действий, берущих начало в 
первоначальном трансе, в высшей степени индивидуально. Оно зависит от 
особенностей субъекта, а также от его непосредственного понимания ситуации, 
поэтому предсказать результат эксперимента очень трудно. Следовательно, очень 
важно тщательно подбирать формулировки внушений, и никогда не следует допускать 
того, чтобы понимание субъекта было идентично пониманию экспериментатора. Кроме 
того, недопустимо, чтобы идентичная формулировка давала одинаковое значение 
различных субъектов. Другими словами, “стандартизированный способ” подачи 
одинаковых внушений различным субъектам, описанный Пул-лом, нельзя считать 
контрольным методом (как сам он полагает) для выявления реакции того же типа и 
в такой же степени. Это просто способ демонстрации общих ограничений такого 
метода.
Другой тип индикаторов истинности первоначального транса — это невозможность 
выработать спонтанный транс у субъектов, которые, выполняя постгипнотическое 
внушение, страстно желали сотрудничать с гипнотизером, хотели верить в то, что