Я могу точно определить переход от нежелания и сопротивления к полному отказу 
выслушивать любые внушения с путаницей. Однажды я пытался решить, должен ли 
сообщить об этом гипнотерапевту — я не уверен, что это было, но я считаю, что 
это были кое-какие сведения о проделываемой работе, относительно чего я не был 
уверен, должен или нет раскрывать это. Гипнотерапевт пытался получить эту 
информацию и неожиданно изменил тактику, чтобы запутать мое мышление: 
упоминалась тема, которая должна была меня отвлечь, в то время как я был 
поглощен чем-то еще. Я не могу вспомнить тот путь путаницы, который он 
использовал. Я чувствовал прилив гнева — и не отвечал ему. Как я понимаю, тогда 
я думал, что тактика неверна — гипнотерапевт пытался запугать меня, требовал, 
чтобы я быстро отвечал ему, вместо того чтобы дать мне время прийти к какому-то 
решению. Я также понял, что либо сейчас, либо в следующий раз, когда на мне 
будет опробован метод путаницы, со мной случится то же самое, и это меня также 
разозлило. Мне все это надоело. Больше этого со мной не будет”.
Так и оказалось. Однако на другие методы этот испытуемый реагировал отлично. 
Как экспериментальные, так и клинические субъекты часто имеют определенные 
предпочтения и наклонности, которые следует учитывать и уважать. Так, иной 
субъект может энергично противостоять методу релаксации и предпочитать метод 
левитации руки, а в следующий раз будет реагировать только на другой метод.
Значение метода путаницы имеет двусторонний характер. При экспериментальной 
работе он служит отличным средством обучения экспериментатора пользоваться 
словами, легкости сдвигать и смещать обычные шаблоны мышления и позволяет ему 
учитывать проблемы, связанные с сохранением внимания и реакции субъектов. Кроме 
того, экспериментатор может научиться опознавать и понимать минимальные оттенки 
в поведении субъектов.
Клинически это имеет большое значение для пациентов, остро нуждающихся в 
лечении, но ограниченных клинической проблемой и неуправляемой 
сопротивляемостью, которые мешают им начать лечение. Как только это 
сопротивление подавляется, возникает возможность закрепить взаимодействие 
пациента с гипнотерапевтом. Длительное и частое использование метода путаницы 
чаще всего приводит к чрезвычайно быстрой гипнотической индукции при 
неблагоприятных условиях, таких, например, как острая боль при хронических 
злокачественных заболеваниях, и у людей заинтересованных, но враждебных, 
агрессивных и противодействующих.
Возможно, было бы полезным привести пример метода путаницы, используемого при 
работе с сопротивляющимися отчаявшимися пациентами, больными раком, один из 
которых страдал от постоянных болей, а другой — от нерегулярных периодических 
приступов, продолжающихся десять — тридцать минут, а иногда и дольше. В этом 
опыте автора единственное реальное различие заключается в самих пациентах, так 
как на любом типе больных может быть использован один и тот же метод с 
небольшими модификациями, которые делают его применимым к определенной личности.

Одна пациентка с многочисленными метастазами, страдающая от постоянных болей, 
была в сильном негодовании от мысли о приближающейся смерти, не хотела 
принимать наркотики, поскольку не получала от них облегчения, и страстно хотела 
провести все оставшееся ей время с семьей. У всех членов ее семьи были 
отрицательные религиозные представления о гипнозе, хотя ей его рекомендовал их 
семейный терапевт, исповедовавший ту же веру. К счастью, членов семьи убедили 
одна публикация в медицинском журнале, статья в энциклопедии и личное письмо 
автору от одного миссионера, который исповедовал ту же веру и писал об успешном 
использовании гипноза при лечении новообращенных.
Другим пациентом был мужчина немного старше пятидесяти лет, страдавший от 
нерегулярных, но частых приступов мучительных болей, которые продолжались от 
десяти минут до одного часа, но при этом короткие приступы становились все реже,
 а длинные — все чаще.
Его отличали презрительное безверие и насмешки, а также горькая обида на свою 
судьбу и враждебное отношение ко всем, особенно к людям медицинской профессии, 
которые абсолютно ничего не знают о раке.
В обоих случаях был использован одинаковый общий метод путаницы, за исключением 
некоторых ссылок персонального характера.
Подход был таков: “Вы знаете, и я знаю, и доктора, которых вы знаете, знают, 
что есть один ответ, который вы знаете, что вы не хотите знать и что я знаю, но 
не хочу знать, что ваша семья знает, но не хочет знать, неважно, насколько 
сильно вы хотите сказать „нет", вы знаете, что ваше „нет" фактически означает 
„да", и вам хотелось бы, чтобы это могло быть хорошим „да", и так вы знаете, 
что то, что вы и ваша семья знает, означает „да", однако вы хотите, чтобы это 
„да" могло быть „нет", и вы знаете, что все врачи знают, что то, что они знают, 
означает „да", однако им все же хотелось бы, чтобы это было „нет". И точно, как 
вы того хотите, у вас не будет боли, вы знаете, что у вас, но чего вы не знаете,
 нет боли, и это именно то, чего вы не знаете, что нет боли, является той вещью,
 которую вы можете знать. И не имеет значения, что вы знаете, отсутствие боли 
будет лучше, чем то, что вы знаете, и, конечно, то, что вы хотите знать — это 
отсутствие боли, и то, что вы собираетесь знать, — это отсутствие боли. — Все 
это автор говорил медленно, но отчетливо и выразительно, не обращая внимания на 
крики боли и на увещевания „Замолчите!". — Эстер (или кто-то другой из членов 
семьи) знает боль и знает отсутствие боли, и поэтому вы Хотите знать отсутствие 
боли и комфорт — и вы знаете комфорт и отсутствие боли, и по мере того, как 
комфорт увеличивается, вы узнаете, что не можете сказать „нет" облегчению и 
комфорту, но вы можете сказать „нет" боли и можете узнать отсутствие боли, но 
вы узнаете комфорт и облегчение, и это так хорошо — осознавать комфорт и