повышенная болевая чувствительность правой стороны и нормальные ощущения на 
левой стороне, а также вегетативные нарушения и очевидные неврологические 
признаки повреждения мозга. Такая четкая анатомическая демаркационная линия 
нормальных и ненормальных ощущений, по мнению врача, являлась истерическим 
наложением, особенно тогда, когда пациентка кивнула утвердительно головой, 
подтверждая, что правая сторона ее влагалища и прямой кишки одинаково 
болезненны.
В результате этого посещения близкие пациентки и их семейный врач решили 
показать пациентку автору на предмет проведения гипнотерапии, так как за 
прошедшие 11 месяцев лечения лишь несколько уменьшился паралич и развилось 
состояние прострации, из которого пациентку можно было вывести лишь необычными 
стимулами. Муж согласился с таким планом, и пациентку привезли к автору 14 июля 
1956 года.
Ее муж рассказал все, что произошло с ней; семейный врач дал соответствующие 
сведения о пребывании женщины в четырех клиниках, об анализах, лекарствах и 
рекомендациях, сделанных за эти 11 месяцев. Затем он рассказал о том, в каком 
состоянии она сейчас.
Пациентка неустойчиво и покачиваясь вошла в кабинет, буквально рухнула в кресло 
и время от времени кивала головой в знак согласия с мужем, когда тот говорил о 
том, что она страстно желает поправиться. Внешний вид у нее был ужасный. Волосы 
на голове только начали отрастать после нейрохирургической операции; правая 
сторона лица была опущена; все правосторонние движения были неловкими; своим 
поведением она явно показывала, что страдает от сильной боли в правой стороне 
тела. Осмотр показал, что женщина с большим трудом выносила легкие 
прикосновения к правой стороне тела, чем сильные шлепки и глубокое надавливание.
 Было также отмечено, что у нее отмечаются заметные болезненные реакции на 
любые стимулы на правой стороне тела от средней линии скальпа, вниз по лицу и 
верхней части грудной клетки. Вся правая нога была болезненной, и она кивнула 
головой вправо, когда ее спросили, болят ли у нее влагалище и прямая кишка. 
Когда ее спросили, имеет ли она в виду только правую часть этих органов, она 
снова утвердительно кивнула головой. Обследование при закрытых глазах во время 
проверки ощущений в спине и скальпе не изменили точного разделения по 
анатомической средней линии левосторонних нормальных ощущений и повышенной 
болевой чувствительности правой стороны. Выявилась также выраженная алексия, 
которая не была отмечена ни в одном из предыдущих осмотров. История болезни, 
внешний вид и очевидные симптомы, включая афазию и алексию, не оставляли почвы 
для сомнений относительно органического характера ее болезни и повреждения 
мозга, несмотря на кажущийся “истерический” характер ее сенсорных нарушений.
Что касается отношения женщины к лечению, то, по словам мужа, пациентка 
проявила определенный интерес к любому медицинскому сообщению, дискуссии в 
связи со своим заболеванием, и каждый раз, попадая в новую клинику, проявляла 
новые надежды на излечение, за которыми следовали отчаяние, безысходность, 
слезы, глубокое разочарование каждый раз, когда она возвращалась домой. В 
течение нескольких месяцев она упорно старалась разговаривать со своим мужем и 
детьми и хоть в какой-то степени участвовать в семейной жизни. Иногда на 
произнесение фразы “я не могу говорить” или “у меня болит” у нее уходило 15 
минут. Несколько раз она пыталась проявить интерес к визитам многочисленных 
друзей и особенно их семейного врача, который к тому же был их близким другом, 
но для нее это было слишком тяжело. Хотя парез немного уменьшился, она 
испытывала большие затруднения при спуске с лестницы, а также при попытке 
сделать шаг назад. Пациентка сказала, что ей при этом приходится пользоваться 
перилами, так как ей кажется, что ее глаза не могут правильно определить 
ступеньки, и что для того, чтобы сделать шаг назад, ей приходится медленно и 
долго “размышлять”, так как ее ноги отстают при движении назад, и в результате 
она падает.
Холода и повышенная влажность также увеличивали ее физическое недомогание, 
правостороннюю повышенную чувствительность и правосторонние нарушения мышечного 
тонуса.
Сначала пациентка относилась к своему заболеванию с испугом, страхом и 
озабоченностью. При первой госпитализации она проявляла сотрудничество при 
лечении, чувство доверия к своему врачу и чувство уверенности в будущем. 
Обострение симптомов, которые привели ее ко второй госпитализации в одну из 
известнейших в стране клиник, сопровождалось реакцией надежды и уверенности. 
Лечение обычными лекарствами и новыми препаратами и высказанное тамошними 
врачами сомнение в возможности улучшения ее состояния привели к чувству 
отчаяния и в то же время к решимости сделать все возможное, чтобы вылечиться. У 
нее несколько уменьшились проявления правостороннего пареза, но ходьба по 
лестнице вверх и вниз, затруднения при шаге назад, холодная зимняя погода, 
когда она была дома, афазия и алексия представляли собой серьезные препятствия 
к нормальному образу жизни.
В качестве болеутоляющих и успокаивающих средств ей были прописаны кодеин и 
препараты, содержащие барбитураты, но чем выше становились дозы, тем менее 
эффективно они действовали.
Она напрасно прилагала все усилия, пытаясь разговаривать с детьми и мужем. 
Афазия делала ее беспомощной, чего она боялась больше всего. Кроме того, она не 
сознавала наличия у себя алексии. Пациентка также отмечала нарушения зрения, 
которое заключалось в том, что она как бы в тумане четко видела только контуры 
предметов.
Она пыталась правильно реагировать на визиты своих друзей, но часто оказывалось,
 что ее. внимание отвлекали сильные приступы боли. Это постепенно заставило ее