спонтанное заявление, что она считает, что слышит, как кто-то разговаривает, и 
что она чувствует себя как-то неловко, как будто здесь было что-то неприятное. 
Она успешно сопротивлялась всем попыткам присутствующих опровергнуть ее 
убеждение, что д-ра В. не было здесь; но ее поведение показало, что 
сопротивление выявляет осознание и запрет на реакции.
В связи с д-ром А. у нее даже не было необходимости сопротивляться, так как, по 
ее мнению, его просто здесь не было. Здесь не было ни реакции, ни необходимости 
запрещать реакции.
После 10 минут таких исследований субъекта снова отвлекли различными заданиями 
на 15–20 минут. Потом присутствующих попросили провести исследование 
сложившейся обстановки.
На этот раз в ее поведении не было замечено никакой разницы относительно А. и В.
 Насколько это можно было определить, она никак не реагировала на их 
присутствие. Она не старалась избегать их взглядов, не было ни неуверенности, 
ни признаков умственного напряжения. Она охотно вспомнила предыдущие вопросы и 
рассказала, что тогда у нее возникло какое-то неопределенное ощущение, что д-р 
В. приехал, а она его не заметила. Это чувство причиняло ей неудобство и 
вызывало неуверенность в ответах. Она также вспомнила, что она тогда подумала, 
что слышит его голос, но приписала этот факт общему состоянию замешательства, 
вызванного ее убеждением, что его здесь нет, и ощущением, что, возможно, он 
здесь где-то, но она его не видит.
Когда А. и В. тоже присоединились к опросу и дискуссии, у субъекта не возникло 
ни одной из предшествующих частичных реакций на голос В. Она вела себя так, как 
будто их здесь не было.
По знаку А. и В. подняли ее руку, потом пожали ее руку, как бы в знак 
приветствия. Она это сразу же осознала и взглянула на свою руку с выражением 
изумления и интереса. Когда присутствующие стали спрашивать ее об этом, она 
объяснила просто и честно, что, по всей вероятности, ей был дан какой-то 
постгипнотический код, который заставил ее бессознательно реагировать таким 
образом, как если бы она здоровалась с кем-то за руку. Она была только не 
уверена в том, действительно ли двигалась ее рука или это была просто 
галлюцинация.
Вскоре А. и В. снова пожали ей руку. Потом она объяснила, что это было чисто 
моторное и визуальное впечатление, а осязательные ощущения были просто 
галлюцинацией, так как никто не касался ее руки. Отвечая на вопросы из 
аудитории, она, казалось, не замечала там д-ров А. и В., а как бы глядела 
сквозь них. Вопросы, заданные ей присутствующими, дали ей понять, что мой кивок 
головой, который фактически был знаком д-рам А. и В., был сигналом ей пройти 
какое-то запланированное гипнотическое испытание, которое, как она поняла, 
представляло собой галлюцинирование того, что она кому-то пожимает руку. В 
связи с этим пунктом следует упомянуть о результатах, полученных при работе с 
другими субъектами. Субъект, которому была дана инструкция четко запомнить, что 
один из присутствующих сидит на определенном месте, продолжал видеть этого 
человека на указанном стуле, несмотря на то, что тот несколько раз менял свое 
место в помещении. Однако субъект легко определял изменение в направлении его 
голоса, что было следствием изменения его местопребывания. Субъект реагировал 
на это, внимательно и пристально разглядывая указанный стул и источник звука 
попеременно. Возможно несколько вариантов. Субъект может рационализировать 
измененное расположение голоса как необъяснимое явление, может заметить 
человека на месте и заменить образом в памяти действительного человека. Или 
вариант, когда субъект может обнаружить перемену места и обратит внимание 
гипнотизера на это, чтобы дали ему новую инструкцию. В практике не столь уж 
редки случаи, когда субъект обнаруживает одного и того же человека сидящим на 
двух различных стульях и местах и начинает путаться, где же находится реальный 
человек. У субъектов, знакомых с психиатрией или психологией, этот факт очень 
интересен для наблюдения. Обычная процедура, которой следует субъект, — это 
предположить про себя, что это лицо делает какие-то перемещения, выполняет 
какие-то действия. Визуальный образ делает что-либо, а реальный человек — нет. 
Иногда субъект просто видит две фигуры, одна из которых затуманена и временами 
исчезает из поля зрения, и эта фигура приобретает для него значение визуального 
образа.
Вернемся к нашему субъекту. Ей была дана команда выполнить вслух несколько 
простых арифметических действий сложения, числа предлагались присутствующими из 
аудитории. После выполнения нескольких таких задач, которые давались ей в 
быстром темпе, неожиданно назвали числа д-ров А. и В. в отдельности. На это она 
не дала никакого ответа. Никакой реакции и замешательства мы не заметили в том 
случае, когда А. и В. стали задавать ей вопросы вместе с другими. Очевидно, она 
не слышала голоса и того и другого.
Затем ей сообщили, что был телефонный звонок и д-р А. и д-р В. прибудут сюда 
через 5 минут. Ее внимание было обращено на часы. Приблизительно через 5 минут 
было замечено, что она повернулась по направлению к двери в ожидании, что 
кто-то войдет в комнату. Когда экспериментатор подошел ближе, чтобы рассмотреть 
ее зрачки, то заметил, что она явно наблюдает за галлюцинаторными фигурами, 
входящими в комнату и занимающими свободные места. Она пристально наблюдала за 
процессом того, как одна из этих воображаемых фигур выбрала место, где 
фактически сидел А., а другая — место, где сидел В. Она вежливо их 
приветствовала, а потом внимательно наблюдала за тем, как эти фигуры 
усаживаются на свои места. Вот тогда для нее они стали действительно 
присутствовать на сеансе.
Приблизительно 50 человек, большая часть которых была свидетелями этого типа