может после пробуждения проходить через душевный процесс понимания, иногда 
смутного, иногда четкого, что определенное действие должно быть выполнено, и 
просто держит себя в состоянии готовности к этому действию. При выполнении 
задачи спонтанный транс не возникает. Однако тщательное наблюдение за субъектом 
в этой ситуации показывает, что спонтанный транс неизбежно сопровождает этот 
процесс подготовки к акту при условии, что это понимание своей задачи возникает 
после того, как субъект проснулся. Если это происходит в то время, когда 
субъект проходит через медленный процесс пробуждения, то эта ситуация 
становится похожей на тот случай, когда не удается выработать амнезию.
3. Настойчивое желание субъекта выполнить постгипнотические действия как 
осмысленное действие по его выбору: по той или иной причине субъект может 
противодействовать чисто импульсивному характеру выполнения последовательного 
действия и превращает свою реакцию в обдуманное намерение. В этой ситуации, как 
и в приведенном выше примере, при пробуждении возникает тот же самый процесс 
подготовки к внушенной задаче. Следовательно, постгипнотическое действие 
выполняется без возникновения спонтанного транса. Однако этот процесс 
подготовки снова сопровождается спонтанным трансом.
4. Отсутствие амнезии относительно всех опытов транса. Это наиболее характерно 
при спонтанном воспоминании событий и экспериментов в состоянии транса. Субъект,
 которому дана команда выполнить постгипнотическое действие в определенное 
время после пробуждения, может начать вспоминать свои различные действия и 
ощущения во время транса до указанного времени, выполняя постгипнотические 
команды. Это восстановление памяти мотивируется обычно чувством любопытства и 
какого бы то ни было предумышленного, целенаправленного значения для выполнения 
действительно внушенной постгипнотической задачи не имеет. Если говорить 
буквально, оно вламывается в память из-за неадекватности амнезийных барьеров. 
При восстановлении в памяти постгипнотических внушений подобная ситуация 
возникает и сохраняется именно тогда, когда отсутствует амнезия 
постгипнотического внушения, которое было описано выше. Хотя этот тип поведения 
является наиболее обычным, его чрезвычайно трудно понять, потому что сначала 
возникает амнезия относительно постгипнотических внушений, а потом воспоминания 
часто носят фрагментарный, отрывочный характер.
Явное или абсолютное отсутствие развития спонтанного транса в начале выполнения 
постгипнотического действия нельзя считать противоречащим нашим наблюдениям. 
Скорее, оно подразумевает, что у субъекта могут возникнуть определенные 
изменения в психологической ситуации. Они могут служить для преобразования 
характера самого постгипнотического действия и сделать его таким, что у 
субъекта возникает предварительное осознание и понимание его глубинной природы 
и его причины. Следовательно, действие трансформируется в постгипнотическое 
действие только во времени.

Значение спонтанного постгиннотического транса

Значение спонтанного состояния транса как неотъемлемой части выполнения 
постгипнотических внушений весьма разнообразно и имеет отношение к многим 
важным вопросам гипноза. В частности, оно связано с определением объективных 
критериев для состояния транса. Постгипнотический транс имеет прямое отношение 
к проблеме диссоциации различных отдельных гипнотических явлений, таким, 
например, как раппорт, амнезия, выборочная память, каталепсия и 
диссоциированное состояние, и к общим экспериментальным и терапевтическим 
вопросам постгипнотических явлений.



Спонтанный постгипнотическии транс как критерий индуцированного гипнотического 
транса

Спонтанный постгипнотический транс представляет собой надежный индикатор 
истинности первоначального транса; он, очевидно, является последовательным 
явлением, основанным и базирующимся на первоначальном трансе и на возрождении 
этого транса. Тщательное наблюдение часто показывает продолжение в спонтанном 
постгипнотическом трансе тех моделей поведения, которые были замечены в 
первоначальном состоянии транса. Это видно из следующего примера.
Во время одного-единственного гипнотического транса гипнотизер выдал большое 
количество не связанных между собой постгипнотических внушений, каждое из 
которых должно было быть выполнено позже, как отдельная задача в ответ на 
отдельные ключи; во время транса состояние субъекта, находящегося в раппорте с 
двумя наблюдателями, изменялось время от времени путем внушений, независимых от 
постгипнотических внушений. Потом при выполнении постгипнотических задач, в 
состоянии спонтанного транса, которое возникло в это время, заметно изменилось 
поведение субъекта; он, находясь в раппорте с гипнотизером, оказывался к тому 
же в раппорте то с одним наблюдателем, то с другим, то с обоими из них, то ни с 
одним из наблюдателей. Последующая проверка записи показала, что раппорт, 
проявляемый в каждом спонтанном постгипнотическом трансе, представлял собой 
точное отражение состояния раппорта, существующего в то время, когда было дано 
отдельное постгипнотическое внушение. Здесь сразу же становится очевидным, что 
это открытие имеет непосредственное отношение к вопросу о раппорте.
Последующая исследовательская работа показала, что правильная словесная 
формулировка постгипнотических внушений может вызвать либо продолжение, либо 
отсутствие в спонтанном трансе общих моделей поведения, принадлежащих к