работы с этими пациентами в эти важные переходные периоды. Интересно то, что 
некоторые люди преодолевают эти периоды без особых трудностей, причем время 
перехода насыщенно у них энергичной творческой деятельностью. Другие люди, 
столкнувшись с теми же требованиями, переживают эти периоды, как время, сплошь 
пронизанное страданиями и болью. Для них важно выстоять эти периоды: главная 
забота, стоящая перед ними в этом случае
- просто выжить. Различие между этими группами людей состоит, как нам кажется, 
в том, что люди, которые реагируют на этот стресс и успешно
справляются с ним, творчески справляются с ним, располагают богатой 
репрезентацией или моделью ситуации, в которой они находятся, такой моделью, 
которая позволяет им различать широкий набор возможностей в выборе собственных 
действий. Другие люди, напротив, чувствуют, что набор возможных выборов у них 
ограничен, причем ни один из имеющихся выборов не представляет для них ценности
       - они являются как бы участниками игры "прирожденный неудачник". В связи 
с этим возникает вопрос: "Как получается, что, сталкиваясь с одним и
тем же миром, различные люди  переживают  его столь различным способом?"  По
нашим представлениям,  это различие вытекает,  в первую очередь, из различий
их моделей. Вопрос тогда можно поставить  иначе: "Как  получается, что люди,
сталкиваясь с  многозначным,  богатым и  сложным  миром, приходят к созданию
убогой модели мира, причиняющей им страдание?"
       Стремясь понять, почему же некоторые люди не перестают причинять себе 
страдание и боль, важно осознать для себя, что они не испорчены, не больны и не 
сумасшедшие, на самом деле они выбирают лучшие из осознаваемых ими возможностей,
 то есть лучшие выборы из тех, что присутствуют в их собственной конкретной 
модели мира. Другими словами, поведение людей, каким бы странным и причудливым 
оно ни казалось, на первый взгляд, - становится
осмысленным  в  наших глазах, если  его  рассматривать  в контексте выборов,
порождаемых моделями  мира этих людей. Трудность не  в  том,  что они делают
неверный  выбор,  а в том, что  их выбор  ограничен  -  у  них нет богатого
четкого образа  мира.  Всеобъемлющий  парадокс  человеческого  существования
заключается в том, что те же процессы, которые помогают нам выжить, расти  и
изменяться
       - обусловливают одновременно возможность создания и сохранения скудной, 
выхолощенной модели мира. Суть этих процессов заключается в умении
манипулировать символами, то есть создавать модели. Таким образом, процессы,
позволяющие   нам   осуществлять   самые  необычные  и  поразительные   виды
человеческой  деятельности, совпадают  с  процессами,  блокирующими  путь  к
дальнейшему  росту,  если  мы  вдруг по  ошибке  примем за  действительность
собственную модель. Важно назвать  три общих механизма, обусловливающих это:
генерализацию, опущение и искажение.
       Генерализация - это процесс, в котором элементы или части модели, 
принадлежащей тому или иному индивиду, отрываются от исходного опыта,
породившего  эти модели, и начинают репрезентировать  в  целом категорию, по
отношению  к  которой  данный опыт  является  всего  лишь  частным  случаем.
Способность к обобщению, генерализации играет в нашем взаимодействии с миром 
важную роль. Полезно, например, основываясь на опыте ожога от прикосновения к 
горячей плите, придти путем обобщения к правилу, что к горячим плитам 
прикасаться нельзя. Однако, если мы обобщим этот опыт в утверждении, что плиты 
опасны, и будем на этом основании избегать комнат, в которых они имеются, мы 
без всякой к тому необходимости ограничим свою свободу действия в мире.
       Предположим, что ребенок, впервые усевшись в кресло-качалку, опрокинул 
его, резко опрокинувшись на спинку кресла. В результате он, возможно, придет к 
выводу, что кресла-качалки неустойчивы, и не захочет даже попытаться снова 
сесть в него. Если в модели мира этого ребенка кресла-качалки не отличаются от 
кресел и стульев вообще, тогда все стулья подпадают под правило: не откидывайся 
на спинку кресла (стула)! У другого ребенка, который создал модель, включающую 
в себя различение кресел-качалок от прочих предметов для сидения, больше 
возможностей для выбора того или иного поведения. Основываясь на собственном 
опыте, он вырабатывает новое правило или обобщение, относящееся только к 
креслам-качалкам: не откидывайся на спинку кресла! - в итоге у него более 
богатая модель и больше возможностей выбора.
       Процесс обобщения может привести, например, того или иного индивида к 
формулированию такого правила, как "Не выражай открыто собственных чувств!" В 
контексте концентрационного лагеря это правило может обладать большой ценностью 
для выживания, так как оно позволяет избегать ситуаций, влекущих за собой 
возможность наказания. Но, применяя это правило в семье, человек, отказываясь 
от экспрессивности и в общении, которая в этом случае полезна, ограничивает 
свои возможности достижения близости. В результате у него может возникнуть 
чувство одиночества и ненужности, он чувствует, что выбора у него нет, 
поскольку возможность выражения чувств в его модели не предусмотрена.
       Суть сказанного в том, что одно и то же правило, в зависимости от 
контекста, может быть полезным, или, напротив, вредным, то есть, что верных на 
все случаи жизни обобщений не существует, и каждая модель должна оцениваться в 
конкретном контексте ее употребления.
       Более того, все это дает нам ключ к пониманию поведения, которое может 
показаться нам странным или неуместным, то есть мы поймем его, если сможем 
увидеть поведение человека в контексте его зарождения.
       Второй механизм, который может использоваться нами либо для того, чтобы 
эффективно справляться с жизненными ситуациями, либо для того, чтобы заведомо 
обрекать себя на поражение, - это опущение.