Опущение - это процесс, позволяющий нам избирательно обращать внимание 
на одни  размерности нашего опыта, исключая рассмотрение других.  Возьмем, к 
примеру, способность людей отсеивать или отфильтровывать множество  звуков в 
комнате,  заполненной разговаривающими между собой людьми,  и слышать  голос 
конкретного  человека. С помощью  этого же процесса люди  могут  блокировать 
восприятие  знаков внимания  и  заботы  от других,  значимых для  них людей. 
Например,  один человек,  убежденный  в том, что  он не заслуживает внимания 
других  людей, пожаловался  нам, что его жена не  проявляет к  нему  никаких 
знаков внимания  и заботы.  Побывав  у него дома,  мы  убедились,  что  жена 
напротив, относилась  к нему с вниманием и  заботой  и определенным образом, 
проявляла  их.  Но  так  как  эти  проявления  противоречили  генерализации, 
выработанной этим  человеком и  касающейся  его  собственной  ценности, он в 
буквальном   смысле   слова   не  слышал   слов   жены.  Это   предположение 
подтвердилось,  когда  мы привлекли  внимание  человека  к  некоторым  из ее 
высказываний, и он заявил нам, что не слышал, чтобы она говорила ему этого.
       Опущение уменьшает мир до размеров, подвластных, согласно нашему 
представлению, нашей способности к действиям. В некоторых контекстах это 
уменьшение может оказаться полезным, в других оно служит источником боли и 
страдания.
       Третий процесс моделирования - это искажение. Искажение - это процесс, 
позволяющий нам определенным образом смещать восприятие чувственных
данных.
       Фантазия, например, позволяет нам приготовиться к таким переживаниям, 
которые мы можем испытывать прежде, чем они случаются на самом деле. Люди 
искажают сиюминутную действительность, когда они, например, репетируют речь, 
которую собираются произнести позже. В результате именно этого процесса 
появились на свет все те произведения искусства, которые когда-либо были 
созданы людьми. Небо, как оно представлено на картине Ван Гога, возможно лишь 
потому, что Ван Гог сумел исказить собственное восприятие пространства-времени, 
в котором он находился в момент создания картины.
Точно так же все великие произведения литературы, вес революционные научные 
открытия предполагают способность искажать, представлять наличную реальность 
смещенным образом, Эти же приемы люди могут применять, чтобы ограничить 
богатство собственного опыта. Например, наш знакомый, построивший генерализацию,
 что он не стоит ничьего внимания и заботы, вынужден был заметить под нашим 
воздействием знаки внимания своей жены, однако он тотчас же исказил их. А 
именно, когда он всякий раз слышал слова жены, в которых проявлялось ее 
внимание к нему, он поворачивался к нам с улыбкой, и говорил: "Она говорит так, 
потому что ей что-то нужно от меня". Таким образом, он избегал столкновения 
собственного опыта с созданной моделью мира: все, что мешало ему придти к более 
богатым представлениям о мире, и препятствовало возникновению более близких 
отношений с женой, с собственной женой.
       Человек, которого в какой-то момент жизни отвергли, приходит к 
генерализации, что он не достоин чьего-либо внимания. Поскольку эта 
генерализация входит в его модель мира, он либо опускает знаки внимания, либо 
считает их неискренними. Не замечая знаков внимания со стороны других людей, он 
может легко держаться мнения, выраженного в генерализации, что он не стоит 
ничьего внимания. Это описание представляет собой классический пример контура 
положительной обратной связи: самореализующегося пророчества, или опережающей 
обратной связи (Pribram, I967). Обобщения индивида или его ожидания 
отфильтровывают и искажают его опыт таким образом, чтобы привести его в 
соответствие с ожидаемым результатом. Так как опыт, способный поставить 
сомнение его генерализации, отсутствует, ожидания подтверждаются, и описанный 
цикл постоянно возобновляется.
Так люди обеспечивают неприкосновенность своих убогих моделей мира.
       Рассмотрим классический психологический эксперимент по изучению эффекта 
ожиданий, осуществленный Постменом и Брунером.
       "...В психологическом эксперименте, результаты которого, по праву, 
должны быть известны далеко за пределами психологической науки, Брунер и 
Постмен обращались к испытуемым с просьбой идентифицировать игральные карты, 
которые можно было видеть в течение очень короткого, тщательно отмеренного 
интервала времени. В основном это были обычные карты, но некоторые из них были 
аномальны, например, имелись: красная шестерка пик или черная четверка червей. 
В каждом отдельном эксперименте одна и та же карта предъявлялась одному и тому 
же испытуемому несколько раз в течение интервала времени, длительность которых 
постепенно увеличивалась. После каждого предъявления у испытуемого спрашивали, 
что он видел. Эксперимент считался законченным после двух правильных 
идентификаций, следующих непосредственно одна за другой.
       Даже при самом кратковременном предъявлении большинство испытуемых 
правильно идентифицировали большинство карт, а при незначительном увеличении 
времени предъявления все испытуемые идентифицировали все предъявленные карты. 
Нормальные карты, как правило, идентифицировались правильно, что же касается 
аномальных карт, то они почти всегда без видимого колебания или недоумения 
идентифицировались как нормальные. Черную четверку червей могли принять, 
например, за четверку либо пик, либо червей. Совершенно не осознавая наличия 
отклонения, ее относили к одной из понятийных категорий, подготовленных 
предыдущим опытом. Трудно было даже утверждать, что испытуемые видели нечто 
отличное от того, за что они принимали видимое. По мере увеличения длительности 
предъявления аномальных карт испытуемые начинали колебаться, выдавая тем самым 
некоторое осознание аномалии. При предъявлении им, например, красной шестерки