премьеры 12 июля 1937 года в театре «Антуан» Жан Марэ проснулся знаменитым. Его 
портреты появились во всех французских газетах, а дружба с Кокто сохранилась на 
всю жизнь.


Лорензаччо
Марэ рывком поднялся и вскрикнул от боли — к 80 годам невралгии с радикулитами 
дают о себе знать. Но как остаться равнодушным, читая вот эту темную строку 
предсказания:

«Ваш гороскоп схож с гороскопом Лорензаччо. Тот заколол тирана из рода Медичи. 
Остерегайтесь и вы стать убийцей!»

Пророческие слова! Марэ вспомнился 1944 год. Немцы проигрывали на Восточном 
фронте и зверствовали в Париже. Коллаборационистские газеты поливали грязью всю 
антифашистски настроенную интеллигенцию. Особенно свирепствовал «фюрер от 
критики» Ален Лобро, связанный с гестапо. Каждую неделю появлялись его 
разгромные статьи, и после каждой следовали аресты.
Однажды вечером Марэ подстерег Лобро и накинулся на него с кулаками:
— Что вам сделал Жан-Луи Барро? А Берро? А Бурде?
В ярости он колотил доносчика, перечисляя его жертвы, пока тот не вырвался. 
Наутро Марэ разбудил звонок. «Гестапо!» — пронеслось в голове. Но, открыв дверь,
 Жан ахнул — у двери лежала груда цветов. А в комнате уже трезвонил телефон. 
Весь Париж благодарил актера за смелость.
На другой день Лобро написал едкую рецензию на «Британика» Расина, где Жан был 
режиссером и исполнителем роли Нерона: «Марэ — самый плохой актер Франции!»
Вот тогда-то Жан и вспомнил про Лорензаччо:
— Я убью негодяя!
Чтобы обеспечить алиби, он уехал из Парижа к друзьям. В назначенный день те 
должны были подтвердить, что Марэ был с ними. Сам же актер вернулся в Париж. И 
что?! Ненавистный Лобро пропал куда-то, но уже успел нанести удар — Мориса 
Жакоба бросили в концлагерь. Теперь надо было думать не о мести, а о том, как 
спасти несчастного Мориса. Марэ и Кокто носились по инстанциям. Но в тот день, 
когда они добились освобождения Жакоба, выяснилось, что тот умер в концлагере.
Марэ с удвоенной яростью начал искать проклятого Лобро, хоть и узнал, что сам 
занесен в черный «список на убийство». Однажды вечером, когда он вышел из 
театра, грянул выстрел. Жан бросился на землю и вдруг увидел, что рядом упал 
человек, неожиданно появившийся из-за колонны. Он перевернул тело и ахнул — 
пуля, предназначавшаяся ему, убила… Лобро. Видно, сам Господь не захотел, чтобы 
Марэ обагрил руки кровью.
Тайны Орфея
После войны пришлось пожертвовать театром — кино заманило Марэ в свои сети. 
Кокто предложил сняться в главной роли его фильма-притчи «Орфей».
— Но должен тебя предупредить, притча — коварно мистическая, — признался он. — 
Все таинственные события в ней совершаются через зеркало, ведь зеркала — 
призрачные врата в иной мир. Умирая, Эвридика проходит сквозь зеркало. Туда же 
за ней отправляется и Орфей. Помню, весной 1924 года актеры репетировали пьесу 
у меня дома. И вот, едва была произнесена фраза: «С помощью этих перчаток вы 
сможете проходить через зеркало как сквозь воду», в глубине квартиры раздался 
страшный грохот. От высокого зеркала в ванной осталась одна рама, а весь пол 
усеяли осколки. Но это бы еще ничего, а вот когда «Орфея» поставили в Мексике, 
в момент сцены вакханок случилось землетрясение. Хотя и это не так страшно — 
погибших не было, а театр восстановили. Но на первой же возобновленной 
постановке актер, игравший Орфея, подойдя к сценическому зеркалу, упал замертво.

Марэ тогда усмехнулся:
— Мне это не грозит! Я боюсь только огня и воды. И то потому, что одна 
молоденькая цыганочка предупредила меня об этом. Я и вправду чуть не утонул на 
съемках «Рюи Блаза», а когда снимался в «Шуанах», на мне загорелся костюм. Но 
зеркала мне не страшны!
О, как тогда он был молод и безрассуден! Но теперь, в конце восьмого десятка, 
Марэ ясно видит: зеркало — страшнейшая штука в жизни. Вы смотритесь в него 
каждый день и видите, как годы пожирают вас…
Смерть поэта
В 1962 году Марэ приснился нехороший сон, будто Кокто болен. Жан несет друга к 
теплой печке, массирует ему ноги. И чудо — Кокто оживает!
А через пару дней действительно пришло страшное известие: у Кокто инфаркт. Марэ 
бросился на квартиру к другу. Там все в ужасе. Один из врачей посоветовал 
массировать больному ноги, чтобы улучшить кровообращение. Не теряя присутствия 
духа, Жан взялся за дело. Ведь сон предсказал: Кокто поправится.
Так и вышло. И едва наступило улучшение, Марэ забрал друга в свой дом в Марне — 
это близко от Парижа, первый этаж, сад в цвету. Помня, что Кокто верит в 
волшебную магию числа «7», он отодрал номер своего дома и прибил табличку «№ 7».
 И правда, поэт пошел на поправку. Однажды спросил у Жана:
— А где зарисовка того каштана, что ты сделал в Пиренеях?
Марэ попытался вспомнить. Как-то он повез Кокто оздоровляться «на горный 
воздух» в Пиренеи к доктору Николо. Там неподалеку от дома рос огромный каштан, 
который когда-то расщепила молния. Вот его-то Марэ и нарисовал. Дети Николо, 
увидев его работу, удивились:
— Смотрите! Это — не дерево, это — портрет Кокто!