Буля. Как и следовало ожидать, для обоснования своей позиции Боман ис­пользует 
также пространные критические замечания Грдлички по поводу работы Флорентино 
Амегино. Тем не ме­нее Боман, несмотря на его негативное отношение к вопросу, 
сам того не желая, предоставил одно из наилучших доказа­тельств присутствия 
человека на территории современной Аргентины во времена плиоцена.

Боман подозревал, что музейный коллекционер Лоренцо Пароди (Lorenzo Parodi), 
работавший вместе с Карлосом Аме­гино, совершил мошенничество. Но у него не 
было доказа­тельств этого. По этому поводу сам Боман сказал: «У меня нет права 
высказывать подозрения в его адрес, потому что о нем хорошо отзывался Карлос 
Амегино, заявивший мне, что таких честных и надежных людей найти непросто». 
Все-таки Боман заметил: «Что касается того, где можно легко найти предметы для 
совершения подлога в чападмалаланские слои, то эта проблема решается довольно 
просто. В паре миль от места раско­пок есть
paradero
, покинутое индейское поселение, находяще­еся на поверхности и относительно 
новое. Его возраст – около пяти тысяч лет. Там можно встретить множество 
предметов, идентичных образцам, найденным в чападмалаланских сло­ях».


Далее Боман описал свою поездку в Мирамар, состоявшуюся 22 ноября 1920 года. 
«Пароди сообщил об обнаружении каменного шара, вымытого прибоем и остававшегося 
„вцементированным“ в
barranca
. Карлос Амегино пригласил свидете­лей, чтобы удостоверить момент изъятия 
образца из скальной породы. Кроме меня туда отправились д-р Эстаниславо С. 
Сабальос (Estanislavo S. Zaballos), экс-министр иностранных дел, д-р Г. фон 
Игеринг (Н. von Ihering), экс-директор Музея Сан-Пауло (Бразилия), и известный 
антрополог д-р Р. Лехманн-Нитше (R. Lehmann-Nitsche)». В мирамарской
barranca
Боман убедился в том, что ранее сообщенная Карлосом Амегино ин­формация по 
геологии этого места соответствует действи­тельности. Признание Боманом этого 
факта служит под­тверждением нашей позиции, что противоположные взгляды Ромеро 
не могут считаться заслуживающими доверия. Это бросает тень и на Буля, который, 
основываясь исключительно на заявлениях Ромеро, попытался опровергнуть открытие 
в Мирамаре бедренной кости и фрагмента позвоночника
токсодонта
с застрявшими в них наконечниками.


«Когда мы прибыли в конечную точку нашего путешест­вия, – писал Боман, – Пароди 
показал каменный предмет, засевший в перпендикулярном сегменте
barranca
, где имелась небольшая зона вогнутости, возникшая, по всей видимости, в 
результате воздействия океанских волн. Предмет представ­лял собой поверхность, 
выдававшуюся на два сантиметра (не­много меньше дюйма). Пароди стал очищать его 
от земли, что­бы сфотографировать. И вдруг мы увидели, что это каменный шар с 
бороздкой посередине, похожей на те, которые обнару­живаются на шарах
bolas
. После того как находку сфотогра­фировали
insitu
, она была извлечена. Была также сфотогра­фирована сама
barranca
и находившиеся рядом люди. Образец настолько крепко сидел в породе, что нужно 
было применить достаточно большое усилие, чтобы даже с помощью специаль­ных 
инструментов его удалось постепенно вытащить».


Боман подтвердил местоположение камня
bolas
(рис. 5.2а), который был обнаружен в трех футах (0,9 метра) выше песчаного 
пляжа. Боман заявил:
«Barranca
, состоит из эйсенаданских пластов, лежащих над чападмалаланскими. Граница 
между двумя уровнями была, несомненно, не совсем четкая… Как бы то ни было, мне 
представляется несомнен­ным, что камень
bolas
был обнаружен в чападмалаланских слоях, которые выглядели плотными и 
однородными».




Рис. 5.2. Эти камни
bolas
были извле­чены в Мирамаре (Аргентина) из тол­щи Чападмалаланской формации 
эпохи позднего плиоцена в присутст­вии этнографа Эрика Бомана.