миллионы лет. Таким образом, вполне возможно, что от полной потери азота 
канджерский фрагмент 4 предохранила глина. В любом случае азот отсутствовал во 
фрагменте 3 и в образцах ископаемых костей животных из Канджеры. Поэтому 
возможно, что все ископаемые останки были одного и того же возраста.
Как видно из таблицы 12.1, содержание урана в ископа­емых останках человека (8 
– 47 частей на миллион) оказалось ниже, чем в костях фауны из Канджеры. 
Следовательно, это может служить еще одним подтверждением предположения, что 
они происходят из одной и той же исторической эпохи.
Однако среднее содержание урана в человеческих костях составляло 22 части на 
миллион, тогда как в костных ос­танках животных этот показатель был равен 136 
частям. По мнению Окли, существенная разница между этими средними величинами 
означает, что возраст человеческих костей был «значительно меньше», чем возраст 
костей животных. Анало­гичные результаты по урану были получены и в Канаме.
Сам Окли отмечал, что в разных местах содержание урана в грунтовых водах может 
быть разным. Например, ко­стные останки животных из Кугаты (Kugata), неподалеку 
от Канама, относящиеся к эпохе позднего плейстоцена, содержат больше урана, чем 
канамские ископаемые останки раннего плейстоцена.

Таблица 12.1 Содержание урана в ископаемых останках гоминида из Канджеры


Примечательно, что данные по содержанию урана в ископаемых останках, которые в 
1974 году сообщил Окли, не бы­ли первыми из полученных им. В 1959 году в отчете,
 опубли­кованном сразу после обсуждения результатов теста на содержание урана в 
канамской челюсти, Окли утверждал: «Проведенный нами анализ костей из Канджеры 
продемонст­рировал, что найденные там человеческие черепа соответст­вуют 
сопутствующей фауне». Создается впечатление, что ре­зультаты первых тестов с 
костями из Канджеры не удовлетворили Окли, и позже он решил повторить 
исследова­ния, пытаясь добиться результатов, которые бы его больше устраивали.
Проведенные химические анализы ископаемых останков из Канама и Канджеры 
позволяют сделать следующие выводы. Результаты тестов на фтор и азот показывают,
 что возраст человеческих костей сопоставим с возрастом сопутст­вующей фауны. 
Однако такая оценка не может быть оконча­тельной. Анализ на содержание урана 
дал результаты, свиде­тельствующие, что человеческие кости моложе ископаемых 
костей представителей сопутствующей фауны. Тем не менее и в данном случае эту 
оценку можно при желании поставить под сомнение.
В целом результаты химических и радиометрических исследований не исключают 
возможности, что ископаемые ос­танки человека из Канама и Канджеры во своему 
возрасту со­ответствуют сопутствующей фауне. Возраст канджерских че­репов, 
считающихся по своей анатомии современными, соответствует возрасту Олдувайского 
горизонта IV, то есть 400 000—700 000 лет. Таксономический статус канамской 
че­люсти считается неопределенным. Сегодня ученые не реша­ются классифицировать 
ее как анатомически современную, хотя и не утверждают обратное. Если она того 
же возраста, что и канамская фауна, которая старше горизонта I Олдувай­ского 
ущелья, то нижняя челюсть из Канама должна насчиты­вать более 1, 9 миллиона лет.




Рождение австралопитека

В 1924 году Жозефина Сэлмонс, студентка факультета анатомии Витватерсрандского 
университета города Йоханнесбурга (Южная Африка), однажды увидела череп 
ископаемого бабуина, лежавший над камином в доме ее друга. С разрешения хозяев 
она отнесла показать образец своему учителю – Д-ру Раймонду А. Дарту (Raymond A.
 Dart).
Переданный Жозефиной Сэлмонс Дарту череп бабуина нашли в известняковом карьере 
в Бакстоне (Baxton), поблизо­сти от городка Таунг (Taung), примерно в 200 милях 
(320 км) от Йоханнесбурга. Дарт попросил своего друга, доктора геоло­гии Р. Б. 
Янга (R. В. Young), побывать в карьере и посмотреть, нет ли там еще чего-нибудь 
интересного. Янг сумел найти не­сколько содержавших костные вкрапления 
монолитов и ото­слал их Дарту.
Два ящика с ископаемыми были доставлены адресату в тот день, когда в доме Дарта 
отмечали свадьбу его друга. Жена Дарта умоляла его не прикасаться к прибывшему 
грузу до окончания торжества, но Дарт не выдержал и решил ящики открыть. Сделав 
это, он увидел нечто, что его удивило и очень обрадовало: «Среди прочего был 
фактически полный слепок полости черепной коробки. Своего рода слепок мозга 
разме­ром как у крупной гориллы». Кроме того, в ящиках лежал кусок скальной 
породы, содержавший кости лица.
Когда гости разошлись по домам, Дарт приступил к кро­потливой работе по 
извлечению костей из каменной матрицы. Не имея специальных инструментов, он 
воспользовался вя­зальными спицами своей жены. «Вдруг мне открылось, – пи­сал 
Дарт, – лицо ребенка. Череп имел полный набор молоч­ных зубов, тогда как 
коренные только начинали расти. Вряд ли в те рождественские дни кто-нибудь так 
гордился своим ребенком, как я своим таунгским „чадом“!»
Освободив кости от каменного обрамления, Р. А. Дарт ре­конструировал череп (рис.
 12.4) и нашел мозг таунгского ре­бенка неожиданно большим – около 500 
кубических сантиме­тров. Заметим, что средний объем мозга крупного взрослого 
самца гориллы достигает только 600 кубических сантиметров.