опро­вергает. Такое замалчивание свидетельств определенной на­правленности 
делает их недоступными для последующего изучения.
Именно такими принципами авторы и руководствовались в отношении двух конкретных 
категорий свидетельств. Первая из них объединяет сообщения об аномально древних 
предметах материальной культуры и костных останках чело­века, большинство 
которых было обнаружено на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий. Такие 
свидетельства анализируются в первой части книги. Вторая категория вклю­чает 
сообщения о предметах материальной культуры и кост­ных останках, признанных 
доказательствами современной те­ории эволюции человека. Такие сообщения, 
относящиеся к периоду с конца девятнадцатого и до 80-х годов двадцатого ве­ка, 
рассматриваются во второй части книги. А поскольку существует естественная 
связь между многими открытиями, во вторую часть вошли и некоторые аномальные 
свидетельства.
Считая недопустимым признавать одну категорию сви­детельств и отрицать вторую, 
авторы настаивают на их каче­ственной равноценности, даже с учетом очевидного 
прогресса палеоантропологической науки на протяжении двадцатого столетия. Из 
этого тезиса следуют весьма серьезные выводы, касающиеся современной теории 
эволюции человека. Дейст­вительно, если мы отвергнем первую категорию 
свидетельств (об аномальных находках), то, будучи последовательными, должны 
отвергнуть и вторую (объединяющую ныне признан­ные свидетельства), и тогда 
учение об эволюции человека по­теряет значительную часть своего фактического 
обоснования. С другой стороны, признание достоверности свидетельств первой 
категории влечет за собой необходимость признать су­ществование разумных 
созданий, способных производить орудия труда, в столь отдаленные геологические 
эпохи, как миоцен и даже эоцен. А признание достоверными сообщений о костных 
останках заставляет сделать вывод о том, что суще­ства с анатомической 
структурой, свойственной современно­му человеку, обитали на Земле уже в те 
незапамятные времена. Все это не только прямо противоречит ныне господствующему 
учению об эволюции человека, но и самым серьезным образом ставит под сомнение 
все наши представ­ления об эволюционном развитии мира млекопитающих на 
протяжении кайнозойской эры.




2. Отметины и сломы на костях: начало обмана


Специально обработанные или сломанные кости живот­ных являются важной частью 
свидетельств, говорящих в пользу более глубокой древности человеческого рода. 
Эти свидетельства были обнаружены в девятнадцатом веке, став тогда предметом 
серьезных исследований, которые про­должаются и по сей день.

В течение десятилетий, последовавших за публикацией
«TheOriginofSpecies»
(«Происхождение видов») Дарвина, многие ученые находили сломанные или со 
следами обработ­ки кости, что указывало на присутствие человека в плиоцене, 
миоцене и других эпохах. Оппоненты этой точки зрения ут­верждали, что отметины 
и сломы на ископаемых костях сде­ланы плотоядными хищниками, акулами или же 
просто явля­ются результатом давления грунта. Другие выдвигали впечатляющие 
контраргументы. Например, каменные орудия иногда обнаруживались рядом с 
обработанными костями. Результаты проводимых экспериментов, когда эти орудия 
ос­тавляли на свежем костном материале следы, аналогичные тем, которые были 
оставлены на ископаемых костях, говори­ли сами за себя. Ученые также 
использовали микроскоп, что­бы определить, какие отметины имели искусственное 
происхождение, а какие были результатом воздействия зубов пло­тоядных животных 
и акул. Во многих случаях расположение отметин на костях доказывало их 
искусственное происхожде­ние.

Тем не менее отчеты о находках ископаемых костей со сломами и отметинами, по 
всей видимости искусственного происхождения, указывающих на человеческое 
присутствие в плиоцене и ранее, находятся вне круга признаваемых офи­циальной 
наукой свидетельств. И такое отношение не может быть оправданным. На основании 
далеко не полных данных, которые изучаются сегодня самым активным образом, 
ученые пришли к довольно спорному заключению, что люди совре­менного типа 
появились относительно недавно. Тем не менее представленные в данной главе 
свидетельства говорят о том, что скорее всего этот вывод неверен.



Сен-Прэ, Франция

В апреле 1863 года Жюль Денуайе (Jules Desnoyers) из Национального музея 
Франции, приехал для сбора ископаемых образцов на северо-запад этой страны, в 
Сен-Прэ. В результате раскопок в песчанике ему удалось обнару­жить 
большеберцовую кость носорога. Осмотрев кость, он заметил на ней ряд узких 
бороздок. Ему показалось, что неко­торые из них были нанесены острым ножом или 
лезвием кремня. Он заметил также несколько отметин круглой формы, которые 
вполне могли быть оставлены каким-либо колющим инструментом. Позднее Денуайе 
обследовал коллекции иско­паемых находок из Сен-Прэ в музеях Шартрэ и Парижской