Дюбуа также требовали разрешения. Так что столь важное открытие явилось 
настоя­щим подарком сторонникам эволюционного учения, оказав­шимся перед лицом 
серьезной внешней угрозы и раздирае­мым внутренними противоречиями.




Огонь и орудия труда в Чжоукоудяне

В 1931 году впервые появились сообщения о широком при­менении в Чжоукоудяне 
огня и хорошо обработанных орудий труда из камня и кости. Необычным было то, 
что раскопки в Чжоукоудяне систематически проводились весьма компетентными 
исследователями еще с 1927 года, однако со­общений об огне или орудиях труда от 
них не поступало. Так, Блэк в 1929 году писал: «При исследовании многих тысяч 
ку­бометров отложений из этого источника не было обнаружено каких-либо 
признаков существования творений рук челове­ческих или применения огня». Прошло 
всего два года, и вот уже другие изыскатели, в том числе некий Анри Брейль 
(Henri Breuil), оповещают об обнаруженных в тех же самых местах толстых слоях 
пепла и сотнях каменных орудий труда.
Судя по всему, новые находки 1931 года в Чжоукоудяне привели в замешательство 
Блэка и его коллег, поставив их пе­ред необходимостью предъявить какое-то 
объяснение тому, каким образом от их внимания ускользнуло столь важное 
сви­детельство. Было заявлено, что они и ранее отмечали призна­ки применения 
огня и наличия орудий труда, но из-за отсут­ствия уверенности о них не 
упоминали.
Объяснений того, почему Тейяр де Шарден, Блэк, Пэй и другие исследователи не 
сообщали о многочисленных наход­ках орудий труда и следов огня в Чжоукоудяне, 
существует по меньшей мере два. По их собственным словам, они упусти­ли эти 
свидетельства из виду или не сочли нужным сообщать о них, так как те были 
недостаточно достоверными. Второе объяснение сводится к тому, что все они были 
прекрасно осве­домлены об орудиях и следах применения огня еще до сооб­щений 
Брейля и преднамеренно это скрыли.

Но зачем? Дело в том, что во время раскопок в Чжоуко­удяне следы огня и наличие 
каменных инструментов счита­лись безусловно достоверным доказательством 
присутствия в местах их обнаружения либо
Homo sapiens
, либо неандер­тальцев. Согласно Дюбуа и фон Кенигсвальду, на Яве, в мес­тах 
предполагаемого обитания
Pithecanthropus erectus
, не бы­ло обнаружено ни каменных инструментов, ни следов огня. Экспедиция 
Селенки сообщала об остатках кострищ в Триниле, но широкой огласки эта 
информация не получила.

Итак, вполне возможно, что первые исследователи Чжоукоудяня намеренно не стали 
сообщать об обнаружении ка­менных инструментов и следов огня. Скептики могли 
припи­сать их употребление каким-то современникам синантропа, стоявшим на более 
высокой ступени физического и культур­ного развития, а это могло лишить его 
статуса неизвестного ранее и важного звена в цепочке предков современного 
чело­века.
Как мы увидим далее, именно это и произошло, когда ин­формация об орудиях труда 
и применении огня стала достоя­нием широкой общественности. Вот что, например, 
заявил в 1932 году Брейль об этих находках и их связи с синантропом: «Несколько 
известных ученых, независимо друг от друга, вы­сказали мне мысль о том, что 
существо, физически столь от­личающееся от человека… просто неспособно 
сотворить опи­санное мною выше. А раз так, то костные останки синантропа могут 
оказаться лишь охотничьими трофеями, еще одним свидетельством – наряду с 
орудиями труда и огнем – пре­бывания в этих местах собственно Человека, останки 
которо­го пока не найдены». Однако сам Брейль полагал, что изготав­ливал орудия 
труда и разжигал огонь в Чжоукоудяне именно синантроп, и никто иной.
И современные исследователи склоняются к позиции Брейля, обыкновенно изображая 
синантропа искусным охот­ником, добывавшим пропитание при помощи оружия из 
кам­ня и готовившим себе пищу на огне в пещерах Чжоукоудяня.
Особой точки зрения на синантропа придерживаются Льюис Бинфорд (Lewis R. 
Binford) и Чан Кунь Хо (Chuan Kun Но), антропологи из Университета штата 
Нью-Мексико. Вот что они, например, заявляют по поводу слоев пепла: «Нам 
ка­жется, что по крайней мере некоторые из этих пещерных от­ложений являются 
гигантскими скоплениями разложившего­ся в условиях сухого климата помета 
морских птиц и других животных (гуано). Иногда такие грандиозные органические 
отложения могли самопроизвольно возгораться… Гипотеза о человеческом 
происхождении огня представляется нам нео­боснованной, как и утверждения о том, 
что обгоревшие кости и другие предметы свидетельствуют о применении человеком 
огня для приготовления себе пищи».
Хотя теория Бинфорда и Хо о разложившемся птичьем помете единодушной поддержки 
не получила, их выводы о не­достоверности образа пекинского человека, 
сложившегося на основании обнаруженных костей, пепла и останков 
человеко­подобных существ, заслуживают самого пристального внима­ния.
По мнению Бинфорда и Хо, пекинский человек, скорее всего, питался падалью и 
(предположительно, но не обязательно) использовал примитивные каменные орудия, 
с их по­мощью отделяя от костей мясо животных, убитых и оставлен­ных хищниками