Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Мемуары и Биографии :: Военные мемуары :: Россия и СССР :: А.И. Покрышкин :: Александр Иванович Покрышкин - Небо войны
<<-[Весь Текст]
Страница: из 174
 <<-
 
 И найду Фигичева.
      На следующее утро Виктор Петрович действительно решил лететь. Ему 
понадобился ведомый.
      — Разрешите мне вас прикрывать? — обратился я к Иванову.
      Командира удивило мое предложение.
      — Что ж, попробуй. Но ты ведь не привык летать ведомым?
      Полетели. Я действительно уже давно не летал в роли ведомого. А эти 
обязанности выполнять не так просто.
      Виктор Петрович пилотирует превосходно. То взмывая ввысь, то снижаясь до 
бреющего, он внимательно смотрит, нет ли на земле следов упавшего ИЛа.
      И я все время думаю о Фигичеве. Мысленно вижу даже, как он пробирается на 
восток, к Днепру. Если разыщем его, комуто из нас придется сесть, чтобы 
забрать летчика.
      Такие случаи уже были. Я читал о них в газете. В дни боев на ХалхинГоле 
истребитель С. И. Грицевец именно так увез изпод носа самураев своего 
командира. За этот подвиг его наградили второй Золотой Звездой Героя Советского 
Союза.
      Я сейчас тоже сел бы в тылу у врага. Во имя дружбы, по велению долга и 
сердца, ради плачущей девушки…
      Но заднепровская земля не потребовала от меня такого подвига. Мы 
возвращаемся на аэродром. Теперь я думаю о Викторе Петровиче. Если на нас вдруг 
нападут «мессершмитты», я буду защищать командира до последнего вздоха.
      Открывают огонь вражеские зенитки, но мы обходим их. Это единственная 
опасность, с которой мы столкнулись в полете.
      Домой возвратились в подавленном настроении. Никаких следов Фигичева 
найти не удалось. Неужели погиб? Не хочется мириться с этой мыслью.
      У КП показалась Валя. С минуту постояв, она всплеснула руками и, как 
птица, полетела нам навстречу.
      — Пришел! Пришел! — радостно кричала она. — Не ранен? — спросил я, когда 
сияющая Валентина остановилась перед нами.
      — Цел и невредим — по ней видно! — ответил за нее Виктор Петрович.
      Фигичева мы застали на КП. Вид у него был бодрый, подтянутый, лицо 
тщательно побрито, бакенбарды аккуратно поправлены.
      Фигичев рассказал, что его подбила зенитка и он еле перетянул через Днепр.
 Сел на лешковских песках. Долго бродил по степи, пока нашел нашу пехотную 
часть, оставил там самолет, а сам на попутных машинах добрался до Чаплинки.
      — Почему же не сообщил о себе? — строго спросил командир полка.
      Оглянувшись — не слушает ли Валя, — Фигичев тихо ответил:
      — Не хотел, пусть попереживает, — и звонко рассмеялся.
      Мне не понравилось и то, что он сказал, и его смех.
      — Вскружил девушке голову и рад? — дружески упрекнул его я.
      Затем разговор зашел об ИЛе. Фигичев был недоволен своим переходом на 
штурмовик.
      — К черту эти одиночные полеты! Все зенитки лупят по тебе одному. Шутка 
ли?
      — А броня?
      — Ну и что же из этого. Броню тоже пробивают снаряды.
      — Значит, и на ИЛе надо уметь воевать?
      — А как же? — И самокритично добавил: — А мы пока не умеем. Нужно учиться.

      Благодатное, теплое лето прошло. Я это понял както вдруг, заснув однажды 
на земле, под крылом самолета. Проснулся с насморком и головной болью. Но в 
санчасть не пошел и вскоре вылетел на боевое задание.
      Над селом появился Ю88, и я, взлетев позрячему, бросился его 
преследовать. Заметив меня, он сразу же освободился от бомб и нырнул в облака. 
Показался на секунду в просвете и, свалившись в крутое пике, снова растворился 
в белесой мгле. Я тоже перевел свой МИГ почти в отвесное пикирование.
      Облака становятся все гуще и гуще. Когда же, наконец, они кончатся и 
покажется земля? Вдруг я ощутил резкий удар, в глазах потемнело, и на какойто 
момент я потерял связь с окружающим миром. Очнулся, вокруг светло, чувствую, 
что продолжаю падать, но не могу сделать ни малейшего движения, чтобы вывести 
самолет из пикирования. Такое состояние, очевидно, наступило от резкого 
снижения — я падал с высоты трех тысяч до тысячи метров.
      Вот уже ясно различаю очертания местности. Наконец нащупываю ручку 
управления и тяну ее на себя. Самолет делает глубокую просадку и, едва не задев 
землю, выравнивается. Осматриваюсь. «Юнкерса» уже не видно. Но мне теперь не до 
него. Восстановив ориентировку, иду на свой аэродром.
      Посадил машину нормально. А подняться с сиденья не смог.
      — Что с вами? — испуганно спросил Чувашкин. — На вас лица нет! Идемте в 
санчасть.
      Когда с помощью техника я сошел на землю, понял, что заболел. Теперь мне 
уже не миновать лазарета.
      Два дня я пролежал в постели с высокой температурой.
      На третий день жар прошел, и мне захотелось встать. Подошел к окну и 
ужаснулся: мой самолет стоял рядом со скирдой соломы. Если во время бомбежки 
она загорится, машине несдобровать. Я собрался было пройти на стоянку, как 
вдруг сквозь гул моторов услышал свист падающих бомб.
      В палату вбежала женщинаврач. Она упала на пол и, схватив носилки, 
потянула их на себя. Я не мог удержаться от смеха, хотя и понимал, что неудобно 
смеяться над пожилой женщиной.
  
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 174
 <<-