— Не может быть этого!
      — Средь бела дня фотографирует, и нельзя его пугнуть понастоящему?
      Мы возбужденно смотрели на командира, словно это он завел такой порядок в 
пограничной полосе и сам мог его изменить.
      — Таково указание свыше, — с грустью в голосе пояснил Виктор Петрович. — 
Дипломатия… Гонишься за таким подлецом, а сам на карту посматриваешь: как бы, 
чего доброго, не проскочить границу!
      Сознавая эту несправедливость, мы искали ей оправдания и не находили. По 
всему чувствовалось, что участившиеся полеты фашистов над нашей территорией 
предвещают чтото страшное. Мы стояли среди разрытой земли, у несобранных 
самолетов и думали о том разведчике, который в это время приземлялся гдето в 
Румынии или Венгрии на аэродроме, забитом самолетами. Каждый в эти минуты 
вспоминал, что фашистская Германия вероломно попрала границы почти всех 
западноевропейских государств, что в эти дни ее армия хлынула на Балканы. С 
горечью подумалось: как мало знаем мы, летчики, об аэродромах, скрытых за 
пограничными холмами!
      Техники под руководством инженера снова занялись сборкой самолетов. 
Командир полка подходил то к одному из них, то к другому, отдавая какието 
распоряжения. Потом он энергичным взмахом руки позвал нас к себе. Мы подошли к 
МИГу, поставленному на шасси. Его крылья уже были прикреплены к фюзеляжу и 
сверкали в лучах солнца.
      — Чего стоите? Залезайте в кабину! — сказал Иванов, а сам направился к 
ящику, который только что начали вскрывать.
      Мы по очереди поднимались в кабину нового истребителя и знакомились с ее 
оборудованием. Наше занятие прервал голос Иванова:
      — Ну как, нравится машина?
      Все промолчали, не решаясь дать оценку МИГу после столь короткого 
знакомства.
      — Красивый, — осторожно заметил я. — И мотор, наверно, мощный. Но оружие, 
кажется, слабовато.
      — Слабовато? — удивился майор. — Крупнокалиберные пулеметы БС, два 
«шкаса». Разве этого мало?
      — Пушку бы надо установить на него, товарищ командир. «Юнкерса» не такто 
просто сбить.
      — Просто и рубаху не наденешь, — отпарировал Иванов. — Надо уметь. Если 
на МИГах пойдем на перехват, «юнкерсам» несдобровать. А может быть, на 
«ишачках» будем летать? — с улыбкой спросил он.
      Мы все одобрительно заговорили о МИГах.
      — Тото! — Командир удовлетворенно прошелся перед нами. — Сегодня же 
направляйтесь в Маяки. Там есть уже два МИГа. Время, видите, какое? Тучи 
нависают. Надо ускоренно переучиваться. Ловить будем бандитов. Обязательно! — 
Он сам начал подавать болты механику, стоявшему на подставке у крыла. — Вот 
соберем машины для одной эскадрильи, и ты, Покрышкин, сразу перегонишь их в 
Маяки. Там переучим эскадрилью и вернемся сюда.
      Командир искал в работе успокоения. Мы ждали, что он и нам прикажет 
взяться за сборку. Но майор снова заговорил о переучивании, о том, что сейчас 
необходимо дорожить каждой минутой.
      — Прихватите свои вещички и уезжайте! Мы поспешно ушли готовиться к 
отъезду.
      Поезд на Котовск через Тирасполь отходил вечером. В нашем распоряжении 
оставалось полдня. Условились встретиться на вокзале и разошлись по квартирам.
      По пути домой Костя Миронов встретил на улице нашу молоденькую соседку 
Флорию и отстал. О чем он с ней говорил, не знаю, но догнал повеселевший.
      Мы снимали комнату у бывшего крупного торговца. Свои два больших дома он 
сдавал внаем жильцам. Хозяев мы видели редко. Об их появлении в доме напоминали 
острые запахи, доносившиеся из кухни в коридор. Их прислуга попрежнему 
старательно убирала и нашу комнату.
      Возвратившись домой, я хотел заняться укладкой вещей в дорогу, как в 
дверь постучали. Вошел хозяин. Сегодня старик бодрее, чем всегда. Он 
остановился передо мной в решительной позе и, ткнув пальцем в потолок, спросил:
      — Видели их?
      — Кого? — пожал я плечами, хотя сразу понял, о чем идет речь.
      — И ваши ничего им не могут сделать. Ничего! — горячо продолжал хозяин. — 
Както в разговоре с вами, господин офицер, я наугад сказал, что через год 
немец будет здесь. И не ошибся. Год прошел — и вот он появился.
      — Что ж, — притворно вздохнул я, — все складывается повашему. Может быть,
 и магазин вам скоро вернут.
      — Не шутите, господин офицер. Я всегда считал вас серьезным человеком. О 
них, — он снова указал в небо, туда, где недавно пролетел немецкий 
авиаразведчик, — мы, евреи, коечто знаем. Немец мне возвратит магазин? Ай, 
зачем вы это говорите!.. Я старый человек и готов дожить свой век при какой 
угодно власти, только не при Гитлере.
      — Но вы же рады тому, что немцы пролетают над Бельцами?
      — Кто вам сказал, что я рад?
      — По вас вижу.
      — Зачем так говорить? Я думаю о Румынии. Там остались мои братья, сестра. 
Раньше я виделся с ними каждое воскресенье, а теперь… О, Букурешт! Увидели бы 
вы, какой это город!
      — Когданибудь его увижу, — ответил я убежденно. Хозяин широко раскрыл 
глаза, ожидая, что я скажу дальше.