Днепру. 

Поэтому я решил привлечь к делу 2-й танковый корпус. Его командиру 
генерал-лейтенанту А. Ф. Попову был передан приказ обеспечить отражение 
вражеских атак и быть в готовности к нанесению контрудара во взаимодействии с 
42-й гвардейской стрелковой дивизией. 

Возвратились мы на свой командный пункт под утро, так что времени для отдыха 
осталось мало. 

Возобновив наступление в 8 часов 14 сентября, войска армии встретили сильное 
сопротивление. Это давала себя знать очередная переброска сил противника в нашу 
полосу, произведенная, по-видимому, за последние сутки. Особенно упорно 
оборонялись вражеские части, противодействовавшие левому флангу армии. 

На правом же сопротивление вскоре начало ослабевать, и 52-й стрелковый корпус, 
наступавший частью сил в юго-западном направлении, продвинулся на несколько 
километров. 

В тот момент я испытал большой соблазн развить этот первый успех вводом в бой 
частей 42-й гвардейской стрелковой дивизии и 2-го танкового корпуса, 
предназначавшихся для отражения ожидаемого контрудара противника. Ведь время 
шло, а контрудара все еще не было. И думалось: возможно, мы ошиблись, и 
противник намеревался лишь обороняться... 

Не знаю, надолго ли хватило бы у меня терпения ждать, но, видимо, у противника 
было его еще меньше. 

Ровно в полдень 7-я пехотная дивизия при поддержке 40 танков нанесла контрудар 
в направлении Ярошевки и Новой Гребли. Потеснив 232-ю стрелковую дивизию 38-й 
армии, гитлеровцы ворвались в эти населенные пункты и двинулись к югу. Они явно 
намеревались ударить по правому флангу 42-й гвардейской стрелковой дивизии. 
Одновременно по ее левому флангу противник нанес удар силами до полка пехоты с 
танками. 

Появилась и фашистская авиация. Группы по 35-40 самолетов наносили бомбовые 
удары главным образом по боевым порядкам 52-го стрелкового корпуса. 

Бои сразу же приняли ожесточенный характер. Однако спустя два часа гитлеровцы, 
потеряв 10 танков и до 200 солдат и офицеров, были вынуждены прекратить атаки. 

Получив донесение об этом, я отдал приказ без промедления нанести ответный удар.
 В соответствии с ранее намеченным планом это сделали уже в 14 часов 30 минут 
42-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Ф. А. Боброва и часть сил 
2-го танкового корпуса генерал-лейтенанта А. Ф. Попова. А когда противник, не 
выдержав их удара, поспешно начал отходить, Ф. И. Перхорович ввел в бой и 23-ю 
стрелковую дивизию генерала А. И. Королева, специально предназначавшуюся для 
развития наступления на Пирятин. 

На левом фланге армии гитлеровцы в тот день также начали с контратак. Правда, 
здесь они действовали меньшими силами, чем в полосе 52-го стрелкового корпуса, 
но с такой же яростью и так же безуспешно. Четыре вражеские контратаки отразил 
за день 47-й стрелковый корпус, которым теперь командовал генерал С. П. 
Меркулов. Измотав гитлеровцев в боях, наши войска и здесь вынудили их к отходу. 


Так была сорвана еще одна попытка врага задержать наступление наших войск. На 
этот раз, как нетрудно было понять, немецко-фашистское командование стремилось 
восстановить свою оборону по западному берегу Сулы. Но, понеся немалые потери, 
не достигло цели. 

В тот же вечер командный пункт 40-й армии по моему распоряжению был выдвинут в 
дер. Западинцы, расположенную к западу от Лохвицы. Здесь он опять находился в 
непосредственной близости к наступающим войскам, что значительно улучшало 
условия для управления ими. 

15 сентября гитлеровцы вновь попытались организовать оборону на пирятинском 
направлении. Упорное сопротивление оказывали они и в последующие дни, 
преимущественно на водных рубежах. 

В связи с этим считаю себя обязанным рассеять существующее заблуждение 
относительно характера действий противника в полосе 40-й армии 16-18 сентября. 
В нашей военно-исторической литературе можно встретить утверждение, что с 16 
сентября вражеское сопротивление резко ослабло на всем левобережье Днепра. 
Подобные высказывания основаны главным образом на том, что в ночь на 16 
сентября командование группы армий "Юг" отдало своим войскам приказ об отходе 
за Днепр. 

Такой приказ, санкционированный Гитлером, действительно был отдан вечером 15 
сентября Манштейном, как он сам о том свидетельствовал впоследствии. Однако для