перебивая, не задавая вопросов. Потом произнес: — Ваше предложение понял. 
Ответа ждите через два часа. И, не прощаясь, положил трубку. В ожидании ответа 
мы втроем еще раз тщательно обсудили обстановку и окончательно пришли к выводу, 
что предложение об активизации в ближайшем будущем действий 40-й армии является 
вполне обоснованным. Ровно через два часа — звонок из Москвы. Беру трубку: — У 
аппарата Москаленко. Слышу тот же голос: — Говорит Васильев. Вашу инициативу 
одобряю и поддерживаю. Проведение операции разрешается. Для осуществления 
операции Ставка усиливает 49-ю армию тремя стрелковыми дивизиями, двумя 
стрелковыми бригадами, одной артиллерийской дивизией, одной зенитной 
артиллерийской дивизией, тремя танковыми бригадами, двумя-тремя гвардейскими 
минометными полками, а позднее получите танковый корпус. Достаточно вам этих 
сил для успешного проведения операции? — Выделяемых сил хватит, товарищ 
Верховный Главнокомандующий, — отвечаю я. — Благодарю за усиление армии столь 
значительным количеством войск. Ваше доверие оправдаем. — Желаю успеха, — 
говорит на прощание Сталин. Кладу трубку и, повернувшись к Крайнюкову и 
Грушецкому, определяю по их радостно-возбужденному виду, что они поняли 
главное: предложение одобрено Ставкой. Подтверждаю это и сообщаю им все, что 
услышал от Верховного Главнокомандующего..." Ни в коем случае не снижая 
самостоятельности оперативного мышления Москаленко, хочу подчеркнуть этим 
эпизодом высокое педагогическое, воспитательное мастерство Сталина. Читателям 
известно — решение на проведение Воронежской операции уже принято, план ее 
проведения разработан. Но Сталин не хочет подавлять инициативу командарма 
Москаленко. Он считает — лучше не «подсекать ему крылья», сказав, что все уже 
решено, а поддержать, вселить уверенность и этой поддержкой приблизить к себе 
инициативного генерала, так нужного ему, Верховному. Два часа, которые 
определил Сталин для ожидания ответа, наверное, ему были нужны для того, чтобы 
уточнить в Генштабе средства усиления, уже намеченные для 40-й армии Москаленко.
 И опять-таки, как тактично и умело все это «обыграл» Сталин, он был тонким 
психологом, знал — его поддержка обернется еще большей активностью и успехами в 
предстоящей операции и самого командарма, и войск, ему подчиненных, до которых 
политработники, несомненно, доведут это личное благословение Верховного.

К 11 января Генеральный штаб и командующий фронтом завершили подготовку 
операции. Представители Ставки вышли на наблюдательные пункты. Сталин ждал 
первых сообщений. Армия Москаленко активно приступила к выполнению задачи. 
Разведывательные подразделения 40-й армии действовали так энергично, что 
промерзшие на ледяных скатах меловых гор венгры были одним ударом сбиты и к 
концу дня отброшены на семь километров. Василевский доложил Сталину: — Бегут 
немцы! — Бегут, значит? Бейте их! — весело сказал Сталин и сообщил 
Василевскому: — У немцев нет свободных резервов. Добиваем Паулюса. Еременко 
жмет на Ростов, наступаем под Краснодаром и Ставрополем. Поднимайте Рыбалко — и 
желаю вам успеха! 13 января после мощной артподготовки со Сторожевского 
плацдарма в бой вступили главные силы 40-й армии. К концу суток оборона была 
прорвана на полсотню километров по фронту и почти на столько же в глубину. Все 
шло по классическим законам военного искусства. Рыбалко развивал успех. Сталин 
был доволен: научились-таки немца бить! Итальянцы тоже не выдержали удара 
танковых корпусов Рыбалко и с первых часов побежали. К исходу дня танкисты 
продвинулись на 30 километров. Еще через сутки все наступающие части вышли на 
оперативный простор. Казаки Соколова шли на Валуйки, преследуя отступающих 
итальянцев. 18-й корпус рвал на части метавшихся в полукольце между 
Острогожском и Россошью венгров, итальянцев, немцев. Армии Москаленко и Рыбалко 
уже установили огневую связь, и артиллерии нещадно долбила врага с двух сторон, 
помогая окончательно закрыть оставшийся десятикилометровый коридор! В 
результате быстротечной операции — за 15 дней — была прорвана оборона на 250 
километров по фронту и на 140 километров в глубину. Уничтожено 15 диризий 
противника, взято в плен 86 тысяч солдат и офицеров. Сталин выслушал доклад 
Василевского, спросил: — Какое время понадобится для того, чтобы осуществить 
четкий план дальнейших действий? — Думаю, что на это потребуется не меньше 
пяти-шести суток. — Какая нужна помощь, чтобы ускорить разгром врага? — Буду 
требовать от Ватутина быстрейшего выдвижения армии Харитонова на рубеж 
Покровское и далее на юг. Что касается дальнейших действий, мы уже направили 
вам план новой Воронежской операции. Точнее, Воронежско-Касторненской. — Не 
могли бы вы кратко доложить ее замысел? — Он сводится к тому, чтобы ударами по 
сходящимся направлениям по флангам 2-й немецкой армии окружить и уничтожить ее 
основные силы, освободить Воронеж, Касторную и открыть железнодорожный участок 
Воронеж — Касторная и Елец — Касторная. К операции привлекаем часть сил двух 
фронтов. Они должны будут сомкнуть кольцо окружения в районе Касторной. В 
остальном операция очень похожа на предыдущую. Только в центре будут наступать 
на Воронеж сразу две армии — 38-я и 60-я. Все-таки немцы — это не венгры и не 
итальянцы. Далее в случае успеха можно будет нанести удар в стык центральной и 
южной стратегических группировок противника на Курск, а также ударить по 
Харькову, пока немцы не сосредоточили там крупные резервы. — Не спешим ли мы, 
товарищ Василевский, с так далеко идущими планами? Хватит ли сил? — Хватит. 
Верховный, конечно, оценил его деликатность и понял, что часть ответственности 
Василевский возьмет на себя. — Я имею в виду армию Москаленко, — уточнил он. — 
Хватит ли у него сил после боев под Острогожском? — Дело в том, что у нас 
оказались неиспользованными три стрелковые дивизии, три лыжные бригады и целый 
танковый корпус Кравченко. Просим Вас только усилить фронт артдивизией, двумя 
полками «катюш», танками KB и Т-34, самолетами. Начало операции планируем на 23 
января без перерыва после предыдущих боев. Поэтому уже сейчас начали подготовку.