Сталин дал согласие и попросил Василевского вылететь немедленно в Москву. 3 
сентября Жуков получил телеграмму от Сталина:

«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от 
Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа 
войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящих 
к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и 
прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление 
теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В 
самом Сталинграде авиации очень мало».

Жуков тут же позвонил Сталину по телефону и доложил: — Я могу приказать завтра 
же начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать бой 
почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские позиции не 
раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше этого времени увязать 
взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а без этого ничего не 
получится. — Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь? Еременко 
утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы 
немедленно не ударите с севера. Сталин явно был в гневном состоянии. Но в 
интересах дела — чтобы не допустить напрасных потерь и, главным образом, чтобы 
не ослабить наступление — Жуков настаивал на своем: — Я не разделяю эту точку 
зрения Еременко и прошу разрешения начать наступление 5-го, как было ранее 
намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника 
всеми силами. — Ну хорошо, — согласился Сталин. — Если противник начнет общее 
наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной 
готовности войск. Ваша главная задача — отвлечь силы немцев от Сталинграда и, 
если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и 
Юго-Восточный фронты. Там же, в штабе 1-й гвардейской армии, находился Маленков.
 В 3 часа ночи Сталин позвонил по телефону Маленкову и спросил, как готовятся к 
наступлению войска Сталинградского фронта. Маленков рассказал о той большой 
работе, которая проводится под руководством Жукова. Таким образом, Сталин 
действовал по принципу: доверяй, но проверяй. С самим Жуковым он говорить не 
стал, но через Маленкова все-таки проверил, как идут дела. Рано утром 5сентября 
наступление началось. После артиллерийско-авиационной подготовки двинулись 
вперед 1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии. Но успеха они не имели. Противник 
отразил все атаки. 24-я армия даже не сдвинулась со своего исходного положения. 
Вечером позвонил Верховный: — Как идут дела? Жуков доложил: — В течение всего 
дня шли очень тяжелые бои. К северу от Сталинграда противник вынужден ввести в 
бой новые войска, переброшенные из района Гумрака. — Это уже хорошо. Это 
отвлекает противника от Сталинграда. — Наши части имеют незначительное 
продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах. — А в чем дело? — 
Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, 
провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника, и поэтому, 
естественно, подавить ее не смогли. Когда же перешли в наступление, противник 
своим огнем и контратаками остановил его. Кроме того, авиация противника 
господствовала в воздухе и бомбила наши части. В этом докладе, я думаю, 
нетрудно уловить: Жуков сетует на то, что Сталин приказал переходить в 
наступление без должной подготовки. Он как бы говорит: «Я же предвидел, что 
успеха не будет, поскольку нет соответствующей подготовки». Но Сталин настаивал 
на своем: — Продолжайте атаки. Ваша главная задача — оттянуть от Сталинграда 
как можно больше сил противника. Повторные атаки армий успеха не имели ни 6-го, 
ни 7-го. Части только несли большие потери. 10 сентября, еще раз объехав части 
и соединения армий, Жуков окончательно укрепился во мнении, что прорвать боевые 
порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами невозможно. Об 
этом он доложил Верховному по ВЧ. Доклад Жукова заканчивался таким выводом: 
«Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и 
войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на 
перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. 
Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника». Не кажется ли читателям, 
что уже в этой фразе проскальзывает намек на более крупную группировку войск и 
на подготовку более мощной операции? Да, собственно, прямо сказано: нужна не 
армейская, а фронтовая группировка для контрнаступления. Сталин оценил это 
предложение: — Было бы неплохо, если бы вы прилетели в Москву и доложили мне об 
этом лично и подробно. Днем 12 сентября Жуков уже был в кабинете Сталина, куда 
тот вызвал и начальника Генерального штаба А. М. Василевского. Мне кажется, 
есть все основания предположить, что Сталин понял: нужны какие-то более 
решительные меры для того, чтобы выйти из критической ситуации под Сталинградом.
 Будь по-другому, Сталин не вызвал бы Жукова с фронта так срочно. К тому же не 
случайно он пригласил к этому разговору и Василевского. Видимо, Верховный уже 
готовился к тому, чтобы в узком кругу поискать радикальное решение. Сначала 
Василевский доложил обстановку. Особенно подробно — на двух направлениях: на 
Кавказе и под Сталинградом. Сталин резюмировал: — Рвутся любой ценой к 
грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова. Жуков, по сути дела, повторил 
то, что он докладывал Сталину в своей последней шифровке, — о 
нецелесообразности наступлений ограниченными силами, которые только приводят к 
потерям. Выслушав его, Сталин спросил: — Что нужно Сталинградскому фронту, 
чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? — 
Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три 
танковые бригады и не менее четырехсот орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, 
на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной