несколько разведывательных групп с задачей разыскать Военный совет армии и 
вывести его. Эти группы тоже сумели выполнить часть задания и дойти до 
указанных районов, но безрезультатно, так как и они Власова не отыскали... Я 
позвонил А. А. Жданову и попросил его дать распоряжение командиру Оредежского 
партизанского отряда Ф. И. Сазанову разыскать генерала Власова и его спутников. 
Товарищ Сазанов выслал три группы партизан, которые осмотрели всю местность 
вокруг Поддубья на много километров. Власова нигде не было. Наконец через 
некоторое время от партизан поступило сообщение, что Власов в деревне Пятница 
перешел к гитлеровцам». Теперь познакомимся с немецкими документами, 
сомневаться в достоверности которых нет оснований. Гауптман Ульрих Гардт, 
бывший начальник связи 4-й авиационной дивизии рассказал: "Власов в одежде без 
знаков различия скрывался в баньке близ деревни Мостки, южнее Чудова. Его 
обнаружил староста деревни и сообщил проезжавшему через деревню немецкому 
офицеру. Когда открыли дверь и скомандовали «руки вверх!», Власов крикнул: «Не 
стреляйте, я генерал Власов — командующий второй ударной армией». Власова 
допросил и 15 июля 1942 года в штабе 18-й немецкой армии и, как полагается, 
сведения, полученные от пленного, разослали информационным письмом № 1379-42 
для своих частей. Вот краткое изложение документа о первом допросе Власова. 
"Объяснив, что в ВКП(б) он вступил в 1930 году для того, чтобы иметь 
возможность продвигаться по службе, и пожаловавшись на трудный характер 
генерала армии К. А. Мерецко-иа, бывший командующий 2-й ударной дал подробные 
сведения о структуре Волховского фронта, о причинах военных неудач, похвалил 
работу немецких артиллерии и авиации, оценил потери своей армии убитыми и 
захваченными в плен — до 60 тысяч человек. (Эта часть показаний Власова носит 
оправдательный характер. Он явно набивал себе цену, давая понять, что все 
случившееся — результат деятельности других лиц. — В. К.)...По показаниям 
генерал-лейтенанта Власова, план военного деблокирования Ленинграда остается в 
силе. Реализация плана зависит от того, насколько отдохнут дивизии Волховского 
и Ленинградского фронтов, а также от прибытия пополнений. При наличных силах 
Волховский и Ленинградский фронты не способны к каким-либо наступательным 
действиям в направлении Ленинграда. Этих сил хватает максимум для того, чтобы 
удерживать Волховский фронт и фронт между Кириши и Ладожским озером... ...
Весной на юг переброшены многочисленные дивизии, на северные фронты перестали 
обращать внимание. Волховский фронт больше не получал подкреплений... ...в 
Центральной зоне Жуков может еще раз перейти в большое наступление от Москвы, 
резервов у него достаточно..." Как видим, сведения, данные Власовым, конечно же,
 являются военными секретами, многие наши офицеры, попадавшие в руки 
гитлеровцев, даже под пытками не разглашали менее значительные военные тайны, а 
Власов, будучи опытным, широко информированным генералом, на первом же допросе 
своими показаниями явно стремится расположить к себе врагов и содействует их 
успешным боевым действиям. Не стану излагать развернутые комментарии по поводу 
этого поступка Власова, просто приведу запись из его личного дела: «Февраль 
1939 г. Принял военную присягу». А в ней есть такие слова: «...принимаю присягу 
и торжественно клянусь... строго хранить военную и государственную тайну... 
Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня 
постигнет суровая кара Советского закона, всеобщая ненависть и презрение 
трудящихся». Так началось то, что позднее было названо «власовщиной».




Битва за Кавказ


Сталин не выпустил из виду бои на Дону и приближение гитлеровских войск к 
Северному Кавказу. Но он не придавал этому направлению того значения, какое оно 
приобретало в связи с планами Гитлера. Бои на Южном фронте, которые шли и могли 
развернуться в перспективе — летом 1942 года, оценивались Сталиным как бои на 
всех других, неглавных направлениях. Направлением вероятного главного удара 
гитлеровской армии Сталин считал удар на Москву. Генштаб проглядел опасность, 
нависшую над Кавказом и бакинской нефтью, и за многие беды, которые последовали 
за этим недоглядом, он несет полную ответственность. Вот еще одна реальная 
возможность для любителей критиковать Сталина. Не надо выискивать 
несуществующие его провинности. Просчет, недооценка сил и возможностей 
противника, ошибка в определении его главных усилий летом 1942 года — вина не 
только Генштаба, но и Сталина как Верховного Главнокомандующего. Это едва не 
привело к сокрушительной катастрофе (если бы немцы захватили нефтяные источники 
на Кавказе). Уж в чем виноват, в том виноват! Сталин позднее сам понял этот 
свой промах. Каждому человеку свойственно нежелание говорить о своих грехах, и 
Сталин не любил вспоминать о тяжелых боях на Кавказе и о том, кто виноват, а 
кто и как спас тогда нашу страну. Тут, наверное, мне уже пора подкрепить 
сказанное надежными документами, а не ограничиваться только рассуждениями. 
Маршал А. А. Гречко пишет: «Ставка при определении замысла врага на лето 1942 
года считала, что основные события летом развернутся вокруг Москвы, что именно 
на этом направлении противник будет наносить главный удар». Допустим, в те дни 
Гречко не знал общей обстановки, он не был еще маршалом, командовал армией, 
хотя следует заметить, что писал он свои воспоминания уже будучи маршалом и 
министром обороны и, конечно же, располагал документами в полном объеме. Но все 
же — допустим... Тогда я приведу свидетельство человека, который почти 
ежедневно встречался со Сталиным, — генерала М. Штеменко: «Должен сказать, что