противника. Жуков предлагает развернуть наступление на Западном направлении, а 
на остальных фронтах обороняться. Я думаю, это полумера. Поднялся Тимошенко и 
уверенно, четко сказал: — Войска сейчас в состоянии — и, безусловно, должны — 
нанести немцам на Юго-Западном направлении упреждающий удар, расстроить их 
наступательные планы против Юго-Западного и Южного фронтов, в противном случае 
повторится то, что произошло в начале войны. Я также поддерживаю и предложения 
Жукова. Это скует силы противника. Ворошилов немедленно поддержал Тимошенко, а 
Жуков Шапошникова, отстаивая только возможность наступления Западного фронта. 
Сталин все больше раздражался, и его настойчивое требование провести 
Харьковскую операцию стало приобретать форму приказа. Но ему не хотелось 
единолично принимать такое решение. — А что скажет нам товарищ Василевский? — 
повернулся он к Александру Михайловичу. — Мое мнение, как и мнение Генштаба, 
уже высказал маршал Шапошников. Хочу только заострить внимание на рискованности 
наступления из барвенковского выступа. — Ну от Шапошникове кой школы трудно 
было услышать другое, — недовольно заметил Сталин. — Так настаивает ли 
командование направления на проведении операции? — Настаиваем и убедительно 
просим, — заявили Тимошенко и Хрущев. — Хорошо. На этом и остановимся. Генштабу 
через сутки приготовить все предложения, а далее считать операцию внутренним 
делом направления и в их дела не вмешиваться. Вам же, товарищи Тимошенко и 
Хрущев, придется рассчитывать на свои силы... 30 апреля Василевский представил 
Сталину «План действий войск Юго-Западного направления на апрель — май 1942 
года», который предусматривал разгром харьковской группировки противника для 
обеспечения последующих действий войск Южного фронта на Днепропетровск и 
прочную оборону, которую Южный фронт должен держать в районе Барвенково — 
Славянск — Изюм. — Вы все еще не согласны с командованием направления? — 
спросил Сталин. — А как вы будете чувствовать себя, если Тимошенко добьется 
успеха? — Буду бесконечно рад этому. А если беда? — в свою очередь спросил 
Василевский. — Беду будем предотвращать и мы с вами. Работать придется еще 
больше, а у вас опять неважный вид. Как вы живете? — Мне предоставлена отличная 
квартира на улице Грановского. — А где вы отдыхаете? — Там и отдыхаю, а чаще в 
Генштабе, в особняке Ставки. Рядом с моим кабинетом имеется приличная комната 
отдыха. — У вас нет за городом дачи? — Последние два предвоенных года семья 
пользовалась в летние месяцы дачей Наркомата обороны в Краскове, но мне там 
практически бывать не пришлось... (Дальше пересказываю эпизод из книги С. 
Куличкина «Генштаб полагает».) Через несколько дней Поскребышев передал 
указание Сталина осмотреть и выбрать одну из дач в Волынском на берегу реки 
Сетунь. Поехали в тот же день. Поселок находился всего в пятнадцати минутах 
езды от Центра в живописном месте. Недалеко была дача Сталина. Уютный, 
окруженный зеленью домик показался прямо-таки сказочным, а удивительная тишина 
и спокойствие обещали настоящий отдых. Не скрывал радости и Александр 
Михайлович, хотя и понимал, что пользоваться этими благами ему вряд ли придется.
 Тут же комендант поселка врезал новый замок, вручил ключи, сообщил о системе 
охранной сигнализации и пропусков. — Желаю вам приятного отдыха. Приезжайте 
чаще, — сказал он тихо. — Хорошо бы, — засомневался Василевский. Сомнения его 
были вполне оправданны. По-прежнему большую часть времени приходилось дневать и 
ночевать в Генштабе. Одним из апрельских вечеров он все-таки решил остаться на 
ночь на даче. Зная, что Сталин не поднимается раньше десяти часов утра, не 
спешил, попивая чай с деревенским молоком. Раздался телефонный звонок. — Вас 
ищет товарищ Сталин, — послышался голос Поскребышева, и тут же в разговор 
вступил Верховный: — Товарищ Василевский, вы не успели обжиться на даче, а уже 
засиживаетесь там. Это не годится. В часы сна можете спать на даче, а в рабочее 
время будьте в Генштабе. У нас есть к вам ответственное поручение. Не могли бы 
вы приехать сейчас? — Так точно! — ответил смущенный Василевский и, ругаясь про 
себя, начал быстро собираться. — Ну что ты так переживаешь? — успокаивала его 
жена. — Всего-то одну ночь провел на даче... — Вот и обидно, что одну ночь, и 
на ней попался. Пропади она пропадом эта дача. Хоть не приезжай сюда... В эти 
весенние дни произошел еще один интересный эпизод, который стал значительным 
событием в службе Василевского. Сталин на заседаниях ГКО, и просто на 
совещаниях, неоднократно обращался к Василевскому от имени Ставки с 
предложением возглавить Генштаб. Борис Михайлович Шапошников опять тяжело 
заболел и тоже неоднократно просил об отставке. Очередной разговор состоялся в 
присутствии Тимошенко, Хрущева и Баграмяна, когда Борис Михайлович снова 
занемог. Может быть, и разговора не было бы, но воздушный налет заставил 
собравшихся спуститься в бомбоубежище. По дороге Хрущев посетовал на здоровье, 
утомляемость, и Сталин как будто что-то вспомнил. Во всяком случае, как только 
спустились в убежище, он обратился к Василевскому: — А ведь товарищ Хрущев прав.
 Здоровье — очень важный фактор для эффективной работы руководителя. Борис 
Михайлович очень болен, ему трудно, и мы должны пойти ему навстречу. Политбюро 
и ГКО выдвигают вашу кандидатуру на должность начальника Генштаба. — Товарищ 
Сталин, я уже докладывал Вам по этому вопросу и сейчас убедительно прошу 
воздержаться от такого шага. Функции заместителя начальника Генштаба я освоил и 
готов отдать все силы, чтобы оказывать всестороннюю помощь Борису Михайловичу.
 — Вот видите, — повернулся Сталин к остальным. — Ставка настаивает, а товарищ 
Василевский категорически отказывается. Разве это по-партийному? — Я докладываю 
именно как коммунист, ибо считаю, что заменить маршала Шапошникова пока не 
готов. — А кто готов? — раздраженно спросил Сталин. — Кого вы можете предложить 
на эту должность? — Например, Жукова или Мерецкова. — Они уже были на этой 
должности, проявили себя, но больше пользы принесут на фронте. А вы как 
думаете? — вновь повернулся он к остальным. — Думаю, этим человеком может быть 
Маршал Советского Союза Тимошенко, — первым сказал Баграмян. — Он возглавлял